Ткач Кошмаров. Книга 6 - Юрий Розин

— Великий Поток… Это… что это? — прошептал кто-то позади, его голос дрожал от благоговейного ужаса.

Сепа не была Аватаром Нова. Ее эволюционный путь оставался «классическим», путем проводника, но за четыре года моей глубокой медитации в коконе, питаемая моей собственной, фундаментально перестроенной сущностью, она достигла пика стадии Острова Пепла.

А учитывая те чудовищные, почти бездонные объемы энергии, которые она могла теперь черпать непосредственно из меня, ее реальная боевая мощь была сопоставима с пиком начальной стадии Раскола Земли.

В воздухе старейшины Альриша и Спика на мгновение застыли, шокированные и ошеломленные внезапным появлением нового игрока такой немыслимой силы. Их взгляды на секунду встретились с моим, в них читался немой вопрос, смешанный с облегчением.

Но времени на объяснения не было. Каждая миллисекунда была на счету.

Нулевая акула, тем временем, завершила разворот и уже неслась на нас во второй раз, ее движение порождало на воде настоящую бурю. Ее гниющая, усеянная обломками клыков пасть разверзлась еще шире, готовая смять в лепешку и корабль, и трещащий барьер, и всех нас.

— Координируем атаки! Бьем вместе! — проревел, наконец опомнившись, старейшина Альриша.

Его голос, хриплый от напряжения, с трудом прорвался сквозь нарастающий гул приближающегося монстра.

Сепа отреагировала первой, ее действия были молниеносны и не требовали моих явных команд. Не дожидаясь согласования, она ринулась навстречу акуле. Ее гигантское, гибкое тело двигалось с устрашающей, почти инопланетной грацией, разрезая воздух с шипящим звуком.

Двое старейшин сместились по флангам, их ауры вспыхнули с новой силой, готовясь нанести сокрушительный совместный удар в момент столкновения.

Три фигуры, окутанные сгустками невероятной мощи, сошлись с плывущим катастрофой левиафаном в смертельном танце.

Старейшина Спика, окутанный своим «Одеянием Девы» — техникой, превращающей его в подобие сияющего архангела, — был воплощением точности и изящества. Плотность Потока вокруг него была такова, что вода буквально вскипала и испарялась, едва приближаясь на метр к его телу, создавая вокруг него постоянное, шипящее облако пара.

Он двигался с немыслимой скоростью, описывая в воздухе сложные траектории, его удары, больше похожие на распускащиеся цветы Потока, обрушивались на бока акулы, вырывая куски гниющей плоти и черной, как ночь, кости.

Каждый его удар был направлен в основание плавников, в жаберные щели — он, как хирург, искал анатомические уязвимые места в этом кошмарном теле.

— Держи ее с левого фланга! Не дай ей развернуться! — его голос, пронзительный и четкий, резал воздух, координируя атаки.

Старейшина Альриша, покрытый заметно более брутальной техникой «Рыбья Чешуя», напоминал доисторического морского дракона, сошедшего с устаревших карт. Его аура была менее изящной, но невероятно грубой и плотной, как стена из адаманта.

Он не уворачивался, а принимал атаки на себя, его чешуйчатый панцирь из Потока с оглушительным грохотом принимал на себя чудовищные удары хвоста левиафана, от которых вода вокруг вздымалась фонтанами высотой с корабль.

Он работал как живой таран, сближаясь с акулой в лобовых, безрассудных атаках и нанося мощнейшие, сокрушительные удары по ее голове, пытаясь оглушить или проломить череп.

А между ними, как белая, карающая молния, металась Сепа. Ее трехсотметровое тело, состоящее из чистой, неразбавленной энергии, не знало сопротивления воды или воздуха.

Она обвивалась вокруг акулы, словно гигантский удав, ее бесчисленные ноги-лезвия с глухим чавкающим звуком впивались в разлагающуюся плоть, не столько раня, сколько удерживая монстра на месте, сковывая его чудовищную мощь.

Ее мощные, сияющие жвала, способные перекусить стальную балку, как сухарь, смыкались на плавниках и хвосте, вырывая из них огромные, вонючие клочья. Она была дикой, необузданной, первозданной силой, идеальным тактическим дополнением к отточенному, но ограниченному человеческим телом мастерству старейшин.

Но акула была ходячим, вернее, плавучим кошмаром, воплощенным в плоти. Она не чувствовала боли, не знала страха, не ведала усталости.

Ее чудовищные удары хвостом, каждый из которых мог расколоть скалы, сотрясали воздух над океаном. А волны, поднимаемые ее телом, были столь мощны, что «Непоколебимый Свет» бросало из стороны в сторону, как щепку, и с палубы доносились крики ужаса.

Ее пасть, пустая и черная, как портал в небытие, раз за разом с громким щелчком пыталась схватить кого-нибудь из нападающих, и каждый раз ее встречали совместным, координированным ударом, от которого расходились круги по воде.

Ее гниющее тело, лишенное Потока, поглощало огромную часть энергии атак, рассеивая ее в ничто, словно черная дыра. Казалось, можно оторвать от нее половину плоти, обнажить скелет, и она все равно будет продолжать бой с той же слепой, неумолимой яростью, движимая лишь инстинктом уничтожения.

Это было сражение на истощение, битва нервов и выдержки. Сила, скорость и координация троих против нечувствительного к урону, неумолимого двигателя разрушения.

Переломный момент наступил внезапно и был куплен ценой преднамеренной жертвы. Сепа всем своим телом впилась в основание хвоста акулы, обернув его несколько раз.

Ее жвалы, сияющие, словно состояли из белого неона, сомкнулись на позвоночнике чудовища с таким давлением, что раздался оглушительный хруст ломающейся кости и рвущихся сухожилий.

В тот же миг хвост акулы, ее главное оружие, дернулся в последнем, яростном рывке. Сепа приняла этот удар на себя — я почувствовал, как несколько ее энергетических сегментов в месте хватки треснули и погасли, рассеявшись в воздухе. Это была тактическая жертва, но она сработала — чудовище было обездвижено.

В этот миг старейшина Спика, словно сияющий метеор, сорвался с своей траектории и врезался в левый глаз монстра. Его «Одеяние Девы» сконцентрировалось в одно-единственное острие, тонкое как игла, которое пронзило пустую глазницу и углубилось в черепную коробку с шипящим звуком прожигаемой плоти.

Одновременно старейшина Альриша, собрав всю мощь в правом кулаке, нанес сокрушительный, прямой удар в висок акулы с противоположной стороны. Удар был настолько сильным, что костяная пластина размером с щит вмялась внутрь с оглушительным хрустом.

Чудовище замерло, его тело содрогнулось в последней, неуправляемой судороге, и затем огромная, полуразложившаяся туша начала медленно, почти величественно, оседать, перестав сопротивляться.

— Получи, тварь! — проревел старейшина Альриша, все еще находясь в боевом раже.

Но в свой последний миг акула успела ответить. Ее тело встрепенулось, верхняя челюсть с огромной мощью рухнула вниз. Один из гниющих клыков, размером с корабельное весло, с чудовищной силой прошел по левой руке старейшины Альриши.

Раздался влажный, отвратительный хруст ломающейся кости и рвущихся мышц. Рука повисла на нескольких клочьях мышечной ткани и сухожилий, едва не оторванная в плече. Старейшина с подавленным, хриплым стоном отлетел назад, его «Рыбья Чешуя» мгновенно погасла, не в силах компенсировать такое шоковое и разрушительное повреждение.

Я мгновенно отозвал Сепу.