"Фантастика 2025-27". Компиляция. Книги 1-25 - Андрей Соболев

снова и снова, пока его не начало выворачивать наружу, и тогда он ослабил хватку, постепенно теряя силы. Затем я в очередной раз вытащил своё спасительное оружие из его шеи и с жутким хрипом, что вырвался из моего горящего горла, воткнул его в висок Харви, с хрустом пробивая его череп. Сильный и грозный противник всем своим весом упал на меня, испуская последний дух. Ослабевшими и дрожащими руками я кое-как сбросил с себя тело Харви и отполз в сторону, жадно глотая ртом воздух, периодически переходя на кашель.

Мне было больно и страшно, мне хотелось кричать, плакать, хотелось провалиться сквозь землю и никогда больше не видеть эту треклятую Систему со всеми её обитателями. Тогда я, наконец, дал волю своим эмоциям, завопил, насколько хватило сил, переходя на крик, ударил кулаком в стену и потом посмотрел на себя, всего заляпанного своей и чужой кровью, на дикий бедлам в квартире Шолохова, на труп бывшего коллеги на ковре и на свою разрушенную жизнь. Куда я пришёл в своих желаниях? Разве это моя мечта – жить вот так, в вечном кошмаре, терять всех, кто мне стал близок, терпеть унижения, ложь и предательство… причинять боль себе и другим, взращивать презрение у всех, кто меня окружает, кто любит и ненавидит и кто дорог мне самому?! Куда же приводят наши мечты, если для некоторых они обретают желание смерти, единственной воли – получить избавление от их собственной жизни? Мне было больно и обидно, даже не от глубокой раны в своём животе, которая ещё продолжала сочиться кровью, – меня терзало глубоко внутри, в душе, было больно тому настоящему Стилу, кто прячется под этой внешней оболочкой и кто сейчас плакал и не мог остановиться. Что стало со мной и со всеми нами?..

Мы наделали много шума, растревожили весь дом, да так, что уже наверняка каждый житель сообщил Стражам о перестрелке в одной из квартир. Мне нельзя здесь оставаться, они знают, чья эта квартира, и всё поймут. Сейчас все Стражи заняты на операции в логове Призраков, но они придут, они всегда приходят, и к этому моменту я должен быть далеко отсюда. Как можно дальше… вне Системы. В любом случае если останусь здесь, то истеку кровью быстрее, чем меня кто-то найдёт, но нужно дать себе время и позаботиться об уликах.

Я с трудом поднялся на ноги, опираясь на тумбочку рядом с собой, и, пошатываясь по широкой дуге, вернулся на кухню. Там я выдернул из туши Рона свой меч и затем отрезал ему руку, распыляя его останки вслед за ушедшим Шолоховым, оставляя лежать на полу только маленький квадратный кусочек этого мира, что раньше было человеком. По крайней мере, мне хотелось в это верить. Я вернулся в комнату к телу Харви. Подражая своему напарнику, он тоже лежал в луже собственной крови, которая уже успела пропитать ковёр. Я подошёл к нему и точно так же извлёк чип из его запястья. После того как тела обоих Палачей были стёрты из уравнения нашей реальности, вместе с ними исчезло всё, что о них напоминало. Теперь только разгром во всей квартире, пули в стенах и потёки моей собственной крови намекали, что здесь случилась небольшая неприятность. Я запихал чипы Палачей в карман, чтобы выкинуть их по пути. Они поймут, чья это кровь, вызовут Техника, проанализируют и выявят, кто её хозяин, и тогда мне уже не скрыться. Но, учитывая текущую ситуацию в Системе, на это уйдёт некоторое время, и этого мне будет достаточно. Я застегнул куртку, чтобы скрыть огромное кровавое пятно, растекающееся по всей одежде в том месте, где меня порезал Харви, и хотел уже уйти из квартиры, но заметил, как на меня с интересом смотрит круглая мохнатая морда, которая только что высунулась из-за дивана, где она пряталась всё это время.

– Барсик, – прохрипел я коту.

Тот навострил уши.

– Я совсем про тебя забыл. Ты извини, не уберёг я твоего хозяина, и он… в общем, его больше нет.

– Мяу? – поинтересовался толстый пушистый комок и полностью вылез из-за дивана.

– Да, знаю, я обещал твоему хозяину, что присмотрю за тобой, но ты пойми, я не могу. Тебе лучше дождаться кого-нибудь или пойти к соседям.

– Мяу-мяу! – категорично ответил Барсик, а затем подошёл ближе, замурлыкал и стал тереться о ногу.

– Чёрт с тобой,– махнул я рукой. – Забирайся.

Я подхватил кота, засунул его под куртку, опасаясь, что могу испачкать его кровью, и стал придерживать рукой, одновременно прижимая её к ране на животе, а затем медленно пошёл к выходу. Каждый шаг отзывался болью во всём теле, лицо горело и немного опухло, а рана каждую секунду напоминала о себе резкими приступами, но я уже спешил убраться из этого места и прихрамывая покинул квартиру.

В доме было тихо, и, пока я спускался к выходу, никто не издал ни единого звука. Все сидели в своих квартирах в страшном ожидании, что зло может коснуться и их семей. Я выкатился из подъезда на улицу, достал из кармана чипы бывшего отряда «Харон» и повертел их на ладони.

– Теперь вы не такие грозные, – сказал я и бросил их в мусорную урну рядом с подъездом.

Затем, пошатываясь из стороны в сторону и заплетаясь в собственных ногах, я пошёл в неизвестном направлении. Я уже слабо понимал, куда иду и зачем, моё зрение помутилось, тело разбил озноб, а ноги сковывала слабость. Слишком много сил я оставил в той квартире за последний месяц, слишком много крови потерял в этой неравной схватке со своим прошлым. Единственное, что меня грело в тот момент, – это пушистый цифровой кот, кого я с любовью прятал от дождя под застёгнутой курткой, а он тихо сидел и благодарно мурлыкал в ответ. Вероятно, это дико звучит со стороны, но кусок программного кода оказался моим последним другом в этом богом забытом городе. Последний, кто любит меня, несмотря ни на что. Пускай его симпатии заложены на уровне программы, а проявлять любовь – его основное предназначение, но сейчас, когда меня покинули все, кто мог, такая истинная, чистая и безусловная любовь вызывала намного больше ответной симпатии, чем любой живой человек. Я прижимал к себе дрожащий и мурлыкающий комок и продолжал идти, пока во мне ещё остались хоть какие-то силы. Я вышел на широкую и многолюдную улицу, какую только мог себе позволить спальный район города, и медленно поковылял по тротуару. Всё, о чём я мог сейчас думать, что