Тени Империи: Дьяволы Петербурга - Aleksey Nik

Их встретил пожилой мужчина с аккуратной седой бородкой и живыми, проницательными глазами – Сергей Павлович Воскресенский, хранитель музейной части замка и знаток его истории.

– Господин Артемьев, рад познакомиться лично, – он пожал руку Даниилу, а затем повернулся к Николаю. – И вы, должно быть, господин Левшин? Наслышан о вашем интересе к истории Петербурга.

– Вы хорошо информированы, – заметил Николай, пожимая руку хранителя.

– В моём положении полезно знать о тех, кто проявляет неслучайный интерес к определённым аспектам истории города, – с лёгкой улыбкой ответил Воскресенский. – Особенно когда речь идёт о таких… специфических вопросах.

Даниил и Николай переглянулись. Похоже, хранитель принадлежал к той же категории "знающих", что и Истомин – людей, которые были посвящены в тайны Петербурга и следили за соблюдением баланса между мирами.

– В таком случае, Сергей Павлович, мы можем говорить откровенно? – спросил Левшин.

– В определённых пределах, – кивнул хранитель. – Стены имеют уши, особенно в таком месте, как это. Но я догадываюсь о цели вашего визита. Вы ищете то, что было скрыто здесь со времён основания города.

– "Сердце Города", – тихо произнёс Даниил. – Артефакт, который является ключом к системе защиты Петербурга.

Воскресенский внимательно посмотрел на демона, словно оценивая его:

– Вы… не человек, – заметил он без удивления или страха. – Из тех, кто помогал Петру.

– Из тех, кто заключил договор с Империей, – поправил Даниил. – И сейчас этот договор в опасности. Семь Врат…

– Я знаю, – прервал его хранитель. – Первые уже были открыты. Мы почувствовали это. Весь город почувствовал, хотя большинство людей списали это на погодные аномалии или собственное недомогание.

– Времени мало, – настойчиво сказал Николай. – Руднев будет пытаться открыть следующие Врата, и если он найдёт "Сердце" раньше нас…

– Он не найдёт, – уверенно ответил Воскресенский. – Артефакт защищён от тех, кто ищет его для неправедных целей. Но и вам не будет легко его обнаружить. "Сердце Города" открывается только тем, кто проходит испытание.

– Какое испытание? – спросил Левшин.

– Следуйте за мной, – хранитель повёл их по коридорам замка, мимо музейных экспозиций и художественных мастерских, где работали студенты. – Я расскажу вам то, что знаю.

Они поднялись по широкой лестнице на второй этаж, затем прошли через анфиладу комнат, где когда-то располагались личные покои императора Павла. Теперь здесь были учебные классы и мастерские, но некоторые элементы оригинального убранства сохранились – лепной декор на потолках, мраморные камины, фрагменты старинных фресок на стенах.

– Павел знал о тайне Петербурга, – рассказывал Воскресенский, пока они шли. – Как и все императоры после Петра. Но он был особенно… восприимчив к тонким материям. Многие считали его параноиком из-за его страха перед заговорами и покушениями, но на самом деле он чувствовал приближение чего-то более страшного, чем дворцовый переворот.

– Вторжения из другого мира? – предположил Николай.

– Именно. В конце XVIII века граница между мирами начала истончаться, возможно, из-за ослабления первоначальной защиты, созданной Петром. Павел решил укрепить её, построив свою резиденцию в центральной точке системы – там, где сходятся энергетические линии от всех Семи Врат.

– И "Сердце Города" стало частью этого укрепления, – догадался Даниил.

– Да. Павел встроил артефакт в саму структуру замка, сделав его неотъемлемой частью защитной системы. Но после его убийства что-то изменилось… защита ослабла, а "Сердце" словно ушло в спячку, скрывшись глубже в структуре здания.

Они спустились по узкой лестнице, о существовании которой большинство посетителей замка даже не подозревали, и оказались в полутёмном коридоре, освещённом редкими лампами.

– Здесь начинается часть замка, закрытая для публики, – объяснил Воскресенский. – Подземные уровни, где сохранились элементы оригинальной планировки времён Павла.

Коридор привёл их в круглый зал с низким сводчатым потолком. В центре зала стоял круглый каменный стол, а в стенах были видны ниши, когда-то, вероятно, содержавшие статуи или другие украшения.

– Мало кто знает об этом помещении, – сказал хранитель, прикрывая за собой дверь. – Здесь Павел проводил свои… эзотерические исследования. А вот здесь, – он указал на странные символы, высеченные на полу вокруг стола, – находится ключ к тайне "Сердца".

Николай и Даниил подошли ближе, изучая символы. Это были не обычные масонские знаки, которыми увлекался Павел, а нечто более древнее и сложное – руны, похожие на те, что они видели в документах из архива, но с некоторыми отличиями.

– Это язык переходов, – тихо сказал Даниил, проводя пальцем по одному из символов. – Древний способ описания путей между мирами. Здесь говорится о… испытании крови и духа.

– Крови? – настороженно переспросил Николай.

– Не в буквальном смысле жертвоприношения, – уточнил демон. – Скорее… доказательство чистоты намерений через символический акт.

– Именно, – кивнул Воскресенский. – "Сердце Города" откроется только тому, кто докажет, что ищет его для защиты, а не для разрушения. Тому, кто готов пожертвовать чем-то личным ради общего блага.

– И как это доказать? – спросил Левшин.

Хранитель подошёл к столу и указал на небольшое углубление в его центре:

– Здесь должен быть размещён личный предмет, имеющий для вас эмоциональную ценность. И когда вы произнесёте слова активации, артефакт либо примет вашу жертву и откроется, либо отвергнет её, если ваши намерения нечисты.

Николай задумался. Личный предмет, имеющий эмоциональную ценность… У него было немного таких вещей – годы службы в Особом отделе научили его не привязываться к материальным объектам. Но кое-что всё же было – серебряный медальон с портретом его покойной жены, который он всегда носил на цепочке под одеждой.

– А слова активации? – спросил он, машинально касаясь груди, где под рубашкой лежал медальон.

– Они высечены здесь, – Воскресенский указал на внутренний обод стола, где виднелась надпись на старославянском. – "Сердцем чистым и помыслом светлым, во имя града сего и людей его, отдаю я часть души моей, дабы врата закрылись и тьма отступила".

– Простите за прямой вопрос, Сергей Павлович, – сказал Николай, внимательно глядя на хранителя, – но откуда вы знаете всё это? Кто вы на самом деле?

Воскресенский улыбнулся чуть печальной улыбкой:

– Я – хранитель, Николай Сергеевич. Один из многих, кто на протяжении поколений следит за соблюдением договора между мирами. Моя семья служит этой цели со времён Петра. И сейчас, когда равновесие нарушено, наш долг – помочь тем, кто пытается его восстановить.

– Почему же вы сами не активировали артефакт? – спросил Даниил.

– Потому что хранитель не может быть инициатором, – ответил Воскресенский. – Мы поддерживаем, направляем, но не вмешиваемся напрямую. Таковы правила договора.

Николай принял решение. Он снял цепочку с шеи и достал медальон – простой серебряный овал с портретом молодой женщины с серьёзными глазами и лёгкой улыбкой.

– Это подойдёт? – спросил он, показывая медальон хранителю.

– Если этот предмет действительно дорог вам, то да, – кивнул Воскресенский. – Но помните – жертва