А до смерти четыре шага - Алексей Викторович Вязовский

– Опанас Степанович, наконец-то! – бабуля узнала милиционера. – Да сделайте вы с ними что-нибудь! Ведь житья нет. На прошлой неделе заплаканная девица выбежала оттуда. Тушь размазана, ревет, как белуга. Спрашиваю, что случилось. А она бежать вниз…

– Карандаш есть? И тазик… – остановил я поток жалоб. – Мне на минутку.

– Есть, конечно.

Мне выдали заточенный карандаш, я зашел в квартиру, набрал в тазик воды. Попробуем испытанный метод. Я сделал знак милиционеру, чтобы отошел от глазка двери, начал под нее лить воду. Потом позвонил.

– Эй, открывайте! – для верности бухнул несколько раз кулаком. – Вы нас затапливаете!

Не подействовало. Ну что же, нам нетрудно второй тазик отправить под дверь. Воды в стране залейся. Не подействует – отключу электричество на щитке.

На этот раз водичка сработала, музыка стихла. Послышался мат, шлепки по полу. Дверь приоткрылась, из-за цепочки показалась небритая рожа.

– Какого х… тебе надо?

Особенно не рассусоливая, я ловко запихнул карандаш в ноздрю персонажа, потянул на себя.

– А-а-а! – заорал небритый.

– Дверь открыл!

– Мля, больно!! – парень попытался оттолкнуть руку, но его лицо уже прижалось к щели.

– Дверь быстро открыл! Ноздри вырву!

Теперь подействовало. Щелкнул замок цепочки, я распахнул дверь. За волосы дернул на себя парня, повалил на пол. Прямо в лужу. Сзади ахнула бабуля. Ясно, подсматривает. Завернул руку за спину.

– Это он? – я повернулся к Опанасу.

– Да, он. Ну что? Допрыгался, Пятя? – лейтенант присел рядом. – Комитет тобой занялся. Папа не спасет.

Парень вывернул голову, посмотрел на меня. Губы у него дрожали.

– Вы не имеете права!

– Сколько вас на хате? – я чуток нажал на руку.

– Ай! Трое, но Муха пьяный спит.

– Женщина! – я повернулся к соседке Пети. – Закройте дверь! Секретная информация.

Мой грозный тон произвел впечатление. Бабуля захлопнула дверь. Будет подслушивать, ну и фиг с ней. Тут либо пан, либо пропал. Если парни не при делах, мне серьезно прилетит.

– Девку зачем выкинули из квартиры?

– Какую девку?! Не было у нас никого!

И так честно сказал, что я почти поверил.

– Держи его… – я передал Петю Опанасу, прошел в квартиру. Вода уже почти впиталась в шикарный персидский ковер, что лежал в коридоре. Навстречу мне вышел парень-бычок. Румяный такой, со стаканом в руке. Разило от него мощно…

– Ты кто?..

– Дед Пихто. Чистильщик я. Слышал?

– Неа… – Румяный впал в ступор. Качки они такие… не быстрые на мозги.

– Пришел по запросу. Подчистить за вами улики. Где сумка девки?

– Ну там… – парень все еще тупил. – В спальне.

Фу… Как камень с души. Теперь дело техники.

Я прошел в спальню. В разворошенной кровати валялась женская одежда, на тумбочке лежала дамская сумочка. Я взял ее, открыл. Достал паспорт. Екатерина Андреевна Палицына. Эх… что же ты, Катя, с этими упырями пошла? Что они тебе наобещали?

– Слушай, а где Петька? Он мне ни про каких чистильщиков не говорил… – Бугай неосторожно схватил меня за шиворот. Ой, как неосторожно.

Я с разворота, вложившись всем телом, влупил боковым в челюсть румяному. Как ты мускулы штангой ни качай, а подбородок не натренируешь. Парень без звука сложился на пол, стакан, не разбившись, покатился под кровать. Вот ведь какую посуду ударопрочную придумала Вера Мухина. Советское – значит, лучшее!

Я перевернул парня на живот, стянул ему локти за спиной ремнем. Прошел в гостиную. Боже, какой тут бардак. Мебель завалена разнообразным хламом. Какие-то бутылки, банки, склянки. На столе объедки простой еды, рядом на диване храпит, накрывшись пиджаком, какой-то мелкий мужик.

Я вышел обратно на лестничную площадку, продемонстрировал Опанасу паспорт:

– Она?

– Вот же пидорасы!! – лейтенант размахнулся со всей широтой русской души, кулак уже почти долетел до головы Петюни. Я еле-еле успел заблокировать, оттолкнул милицию к стене.

– Не надо! Я там одного уже приласкал.

Я услышал, как открылись двери лифта, первым оттуда вышел мужчина с черной овчаркой на поводке. За ним – еще несколько мужчин. Один в форме, двое в штатском.

– А вот и следственная группа.

Опанас поправил портупею, пошел встречать коллег.

* * *

Домой меня отпустили только к двенадцати ночи. Уж больно все резко завертелось. Осмотр квартиры, допросы, опять скорая для румяного… Мне пришлось писать объяснительную, звонить Алидину. От управления приехал все проконтролировать его зам – полковник Степанов. Долго возмущался, пытался меня строить. Уже явно себя ощущал в кресле начальника Седьмого управления. Такой важный стал…. Я вяло отбрехивался – адреналиновый шторм сошел на нет, хотелось поужинать, выпить сто грамм и лечь спать. А ведь мне еще от Яны выслушивать!

Долбить дятлом Степанов перестал, как только пришел на кухню майор от следственной группы.

Кинул на стол паспорта. Я пролистал документы. Петр Полумесяцев – судя по прописке, хозяин квартиры. Валерий Медведев и Всеволод Мухин. Наверное, тот самый пьяный соня Муха. Все трое москвичи 1947 года рождения.

– Раскололись. До жопы. – Майор взял чайник, глотнул из носика. – Знакомились с одинокими девушками, желательно приезжими. Под благовидным предлогом заманивали их в квартиру. Своих сокурсниц просили помочь с учебой, случайных знакомых приглашали на несуществующую большую вечеринку, а некоторым бесстыдным барышням прямо говорили, чего от них ждут. Девушек опаивали, а потом следовало надругательство. Под утро выставляли на улицу. Последняя не выдержала – выбросилась из окна. Она была девушкой.

– Откуда такие подробности? – удивился Степанов.

– От Мухи. В смысле от Мухина. Он у нее был первым, хвастал дружкам.

– Это не только изнасилование, но еще и доведение до самоубийства… – покачал головой полковник. – Сто седьмая статья. Выходит, зря я Орлова ругал.

– Николай нас всех здорово выручил, – покивал майор. – Уничтожь они улики, потом было бы трудно расследовать. Конечно, все равно бы докопались. Кстати, родители уродов уже мчатся к деткам. Даже адвоката ночью смогли найти. И там еще одна проблема нарисовалась. Соседи собрались внизу. Уже человек сто. Как бы до самосуда дело не дошло.

– Схожу, разузнаю… – я посмотрел на Степанова, тот махнул мне рукой.

Внизу и вправду все бурлило. Какого-то одного заводилу я не обнаружил, в нескольких кружках говорили на повышенных тонах.

– Ну что там? – ко мне подошли Яна с Иваном. К Кожедубу присоединилась его жена, несколько знакомых соседей по этажу.

– Милиция разбирается, – уклончиво ответил я. – Работают дознаватели. Яночка, иди домой, уже ночь на дворе!

Попытка беременную жену запихнуть домой успехом не увенчалась, я вернулся на десятый этаж. А там майор объяснял Степанову поправки в статью об изнасилованиях от 1962 года.

– Уже шесть лет, как ужесточили наказания. За преступление, совершенное особо