Вожатый из будущего - Анна Наумова

присмотра санчасть, чтобы выкрасть таблетки, наглотаться и оставить этот бренный мир. Однако повариха тетя Люба, случайно проходящая мимо, увидела шкета в окне и сразу поняла, что дело дрянь, и надо действовать быстро. В этот момент несчастный Ромео уже заперся изнутри и собрался закинуть в себя пригоршню не пойми чего. Несмотря на почтенный возраст, тетя Люба влетела в санчасть пулей, выломав запертую изнутри дверь, вовремя схватила несчастного влюбленного за загривок, заставила сделать промывание марганцовкой и оттащила к вожатым.

Парня на следующий день забрали домой родители. Медсестру, забывшую закрыть на ночь дверь, мигом уволили, шумиху поднимать не стали. А Вика, как ни в чем не бывало, продолжила мирно со всеми общаться и все так же же сверкать белозубой улыбкой.

В конце концов сердце волоокой и загадочной красавицы, к вящему удивлению всего населения лагеря, удалось завоевать взбалмошному парню Кольке по прозвищу «Шпала», который был ее полной противоположностью. Ничего загадочного в нем отродясь не бывало. Колька нередко дрался, курил (но умудрялся мастерски шифроваться от вожатых), говорил только о футболе и ни о чем другом, а в школе он едва-едва успевал учиться на тройки и дважды оставался на второй год, поэтому к пятнадцати годам дошел только до седьмого класса.

Робкие Колькины ухаживания за местной мегазвездой начались просто: он решил подкатить не нагло, напрямую, а через самого милого малыша лагеря — первоклассника Саньку, который поразительно напоминал Ленина с октябрятской звездочки. Местный хулиган выловил слоняющегося без дела малыша и сказал:

— Вику из второго отряда знаешь? Да не дрожи, не трону.

— Знаю, — ответил малыш, немного побаиваясь и вытирая веснушчатый носик ладошкой. — Она в корпусе по соседству живет.

— Молодчина. Эту записку передашь ей, как увидишь. И вот это ещё, — и сунул пацану в руки букетик из полевых цветов.

— А чего сам не передашь? — полюбопытствовал малой, удостоверившись, что леща ему не отвесят.

— Не твое дело. И не думай, что я за просто так. Вот, держи жвачку и дуй, куда тебе сказали.

Обрадованный малыш мигом запихнул жвачку в рот, точно опасаясь, что Колька ее отнимет, и пулей понесся искать Вику. Та, получив букетик, внезапно оценила неожиданный ход и начала подпускать к себе Кольку. Как сказала бы ведущая Лариса Гузеева на передаче «Давай поженимся»: «У нас сложилась пара». Колька и Вика стали ходить на свидания.

Остальные пацаны, увидев, что мегазвезда лагеря точно занята до конца смены, повздыхали и смирились. Борьба за сердце принцессы больше не велась: природа взяла свое, и ребятня переключилась на девочек попроще. Жизнь потекла своим чередом. Даже нарушений дисциплины стало меньше, что очень порадовало вожатых. Все вздохнули с облегчением.

А однажды Вика просто не явилась ни на на ужин, ни на линейку, ни к отбою. Обыскали все вокруг — нигде и следа ее не осталось. Стали разбираться, и выяснилось, что в этот вечер Колька позвал ее на прогулку. Разумеется, все подозрения пали на лагерного хулигана. Его допросили с пристрастием, и он рассказал со слезами, что не виноват и что прождал Вику больше часа, прогулялся вокруг столовой, и санчасти, но дальше не пошел. Разозленный тем, что возлюбленная не пришла, а он так ждал, надеялся и верил, Колька наорал на какую-то мелюзгу, опаздывающую к отбою, и двинулся в свой корпус. Вот, собственно, и все, что он знал.

Звонок в милицию ничего не дал: дежурный отказался принимать заявление о пропаже ребенка и посоветовал дождаться утра — мол, загуляла девочка, дело молодое, бесшабашное, сама объявится. Весь лагерь поставили на уши, везде зажгли свет, мужская часть лагеря, состоящая из завхоза, сторожа, пары хозработников, вожатых и крепких ребят постарше, отправилась прочёсывать близлежащие леса.

Поиски продолжались три дня: открывали каждый корпус, проверяли каждую комнату, каждое строение, обследовали вдоль и поперек не только территорию лагеря, но и близлежащую округу, особое внимание уделили яме-отстойнику на очистных сооружениях, попеременно ощупывая дно баграми. Осматривали даже такие места, где Вика ну никак не могла оказаться — например, крыши корпусов, кочегарный цех в котельной или подвал дома. Но без толку. Собаки тоже не могли взять след — девочка просто исчезла, растворилась в воздухе.

На третьи сутки в лагерь приехали наряд милиции и следователь — мужчина лет тридцати с усталыми глазами. Опрашивали всех по очереди и почему-то во дворе: следователь сидел на принесенной кем-то табуретке за уличным столом, сосредоточенно вел в блокноте записи и отчаянно зевал, явно тяготясь рутиной и не испытывая к страдающему Кольке и обеспокоенным родителям ни малейшего сочувствия. Оставшиеся милиционеры просили всех успокоиться и обещали во всем разобраться. К розыску девочки привлекли районное лесничество, подняли егерей, охотников, жителей ближайших деревень, приехали солдаты из расположенной неподалеку воинской части… Дежурного, отказавшегося поначалу принимать заявление о пропаже в милиции, сильно пропесочили и уволили.

В итоге бедному Викиному ухажеру досталось больше всех. Он первым попал под подозрение. Репутация Кольки в лагере, да и в школе была не очень, поэтому милиция трясла его неимоверно, пытаясь добиться признания в убийстве. Но где-то в глубине души все понимали, что Колька, хоть и был хулиганом, на убийцу или насильника точно не тянул — максимум мог подраться, и то с равным по силам. Малышню и девочек он никогда не обижал.

Интенсивные поиски шли долго, не не дали абсолютно никаких результатов. Девочку не нашли — ни живой, ни мертвой — ни через неделю, ни через месяц, ни через год. Мать ее очень быстро угасла: сначала она денно и нощно бродила по округе, не оставляя надежды найти дочь, потом стала ездить по всему району с фотографией, пытаясь узнать, не видел ли кто ее дочь. А когда в лагерь приезжали на отдых дети, она бродила вдоль забора и пристально всматривалась в каждого ребенка. Однажды обезумевшая от горя мать схватила какую-то девочку со светлыми волосами за руку и потащила за собой, благо старшаки, курящие за забором, отбили ребенка и вернули в лагерь.

Кольку после долгих изматывающих вопросов уже хотели было отпустить, так как улик, указывающих на его причастность, не было. Но вдруг кто-то из девочек вспомнил, что незадолго до несостоявшегося свидания, а именно — незадолго до пропажи девочки красный от злости Колька бегал по лагерю и кричал: «Убью гадину!». Парня снова забрали в Москву на допросы, в итоге осудили, вынесли приговор и отправили в места не столь отдаленные. Вернулся домой он только спустя несколько