Не в этот раз - Максим Владимов

в воде тонула, и с ледяной горки на ней скатиться, когда фанерки под рукой нет — как «здрасссте», и чернила из ручки внутри протекали, и боёв «все против всех» в послужном списке — несчитано… Была она уже прилично потёртой, мягко говоря. А вот все трое пацанов в салоне бережно держали на коленях именно дипломаты. У четвёртого, урвавшего себе отдельное сиденье, дипломат тоже был, но парень уложил его на панель справа от себя. Я скептически хмыкнул, прошёл в салон и демонстративно перекинул ремень сумки через поручень сиденья — и не упадёт, и держать не надо.

Когда компания милых дам, сократившаяся до двух голов, сунулась в салон, я мог с чистой совестью изображать, будто я тут уже давно. Аж корни корни пустил. Сначала меня опять не заметили, но стоило молодой помянуть «шестиклассника» — на сей раз уже с чётко различимыми истеричными нотками — как девочка встрепенулась, наклонилась к проёму двери и что-то прошептала. Училка осеклась на полуслове, взобралась по лесенке в салон, недоверчиво посмотрела на меня.

— Как там тебя… Литвинов? Из первой школы?

Я не стал открывать рот, чтоб случайно не вырвалось чего лишнего, и просто кивнул. Внимательно глядя ей в глаза. И она смутилась! Откашлялась, выдохнула, позвала вторую. Наскоро представились — вторая тётка оказалась работницей районо, согнали пацанов с козырного сиденья у дверей — им пришлось пересаживаться на следующий ряд. Ну и тронулись, наконец-то.

* * *

Я в дороге всегда сплю. Тем более, что ехать нам далеко и долго — никак не меньше трёх часов, плюс ещё по областному центру сколько-то. Идеальная ситуация, казалось бы, даже несмотря на то, что сопровождающие учителя решили устроить нам всем ликбез по правилам поведения, распорядку и прочему, но мне-то это без надобности, я это всё много раз проходил. Но в этот раз заснуть решительно не получалось. И чем ближе мы подъезжали к Свердловску, тем больше я беспокоился, и поделать с этим ничего не мог.

Было тому несколько причин. Во-первых, за день до выезда у меня дошли руки всё же глянуть — что там в выданных материалах для подготовки к олимпиаде? И к ужасу своему обнаружил, что не могу решить ничего. Ноль. Пустота. Оказывается, знания — это вовсе не гарантия успешного решения даже школьных задач! Больше того, я попытался воспроизвести что-то из будущей повседневности и после нескольких попыток выяснил, что могу в лучшем случае бездумно водить ручкой по бумаге, не понимая в написанном ни бельмеса. В итоге — еду на олимпиаду, будучи к ней совершенно неготовым. Прекрасно. Может, и правда было бы бы лучше «потеряться»? С другой стороны, от меня всё равно никаких подвигов и не ждут, в самом плохом варианте — останусь при своих.

Потом-то я засел за недлинный список задач плотно, и даже сумел что-то победить, но… через боль. Наверное, примерно так, как и решал их тогда, в шестом классе. И тут плавно выходит на сцену «во-вторых»: ничего похожего я не помню! Даже поездку такую не помню. Когда мне наша математичка сказала «едешь на область», я как-то и не задумался даже — участвовал ведь больше десяти раз только в областных, по куче предметов, чего тут такого? А потом задумался и как-то стало мне казаться, что всё это было позже. Старшие классы — сто процентов, по три области каждый год. Ну и дальше, куда удалось пробиться. В восьмом — вообще четыре, ещё какая-то гуманитарная ересь затесалась случайно, по приколу решил скататься, но никаких лавров там не снискал. В седьмом тоже был наверняка, на скольких именно — хороший вопрос, уже не вспомнить, но ездил, гарантия. А вот шестой… Да с таким примечательным отъездом… неужели я правда мог такое забыть? Если моя теперешняя жизнь двигается не по тем же рельсам, что и прошлая, то это может значить, что цена моему послезнанию — грош ломаный. И, кажется, первый хороший камень на эти весы я скину уже скоро, по результатам этих выходных.

А ещё — я, похоже, непозволительно расслабился. Как-то нечаянно уверовал, что если я помню многое из своей уже взрослой жизни, то взрослый я и есть. А это не так! Мозги-то у меня — те ещё, шестиклассные. Им до моего привычного состояния — ещё расти и расти, и сами по себе они не разовьются, тренировать требуется! То есть, для того, чтоб понимать и использовать всё то, что я там, в будущем, знаю, мне надо пройти тот же путь, с годами и десятилетиями пахоты взахлёб. А бесплатно ничего не будет!

Другое дело, что всё-таки кое-что я теперь знаю лучше, чем в первый раз. И как бы это не отразилось на стратегии совершенно принципиальным образом. К примеру: для того, чтоб снова достичь прежнего уровня в точных науках, их придётся всерьёз учить. Но вот есть ли в этом смысл? Я ведь знаю, что никакой науки толком уже не будет, я банально не успею, ну либо рассчитывать на эмиграцию в девяностых, а уезжать я по-прежнему не хочу. Конечно, если бы СССР вдруг каким-то чудом сохранился, тогда вполне можно было бы двинуть к сияющим высотам советской науки, но…Я — вряд ли успею сделать хоть что-то, в лучшем случае — подправить траекторию чутка, но не развернуть, нет. А сам Союз железно обречён, не вижу иных вариантов.

Больше того, я же с самого начала нацелился использовать послезнание для заработков в девяностые? А потом уже можно делать то, что по душе. Так вот, тут вырисовывается вариант: а что, если направить стопы свои в IT? Я ведь и так туда пришёл, только по очень уж окольной дорожке, и ойти вышло с преобладанием научной составляющей. А можно ведь и не мудрствовать, а просто намыть денег в мутной воде девяностых — хоть на той же бирже, а после сделать соцсеть. Технически — элементарно, вопрос только маркетинга, но если деньги будут — то и проблем минимум. Верну стену вместо Дурова, хе-хе.

Но тогда упор на математику представляется сомнительным. А на физику с химией, которыми я занимался не меньше, и подавно. Зато надо давить на социальную составляющую — друзья, знакомые, контакты, чтобы быстро собрать команду, когда это потребуется. Ну и сами компы… хотя пока что у нас тут в этом смысле пустыня натуральная. И ещё долго так и будет. А вот тут уже, кажется, можно и подсуетиться! К примеру,