Последний шанс - Полина Ром

«Лорд… Это что у них здесь, средневековье? А где же тот, кто был в капсуле? Если эти люди местные, то может быть они его тоже схватили? Или её…»

Бедро от удара жгло так сильно, что девушка цеплялась за любую мысль, лишь бы не разреветься окончательно. Почему-то в именно этот момент Татьяна первый раз за всё время подумала о своих товарищах по несчастью не обезличено, не как о некой группе спасшихся людей, а более конкретно. Вспомнила рыжую Ирину, которая предлагала ей присоединиться к группе; Игоря – властного и явно амбициозного мужика, который даже в молодом теле старался выглядеть солидно и из-за этого двигался нарочито медленно; белокурую Гульнару, которая жаловалась на то, что не может привыкнуть к светлым волосам и голубым глазам.

Ну и, разумеется, больше всего она думала о Константине. Он приглянулся ей не только тем, что рос и жил практически в одно время вместе с ней и получил сходное воспитание, но и некоторой своей неторопливой деликатностью. Пусть между ними и вспыхивали искры симпатии, отмеченные обеими, но Константин не торопился подступаться ближе, а главное – не торопил её.

Впрочем, утешать себя приятными мыслями ей пришлось недолго. Мужчины почти не разговаривали по дороге, но какие-то странные звуки, когда они остановились, Татьяна услышала: непонятное фырчание…

«Кажется, у них какое-то крупное животное… Лошадь?»

В этот момент её небрежно сбросили с плеча, и она упала на тонкую сухую подстилку, на то бедро, на котором ещё горел и адски болел след удара.

«Скотина… Больно же!»

Похоже, пленницу кинули в телегу на слой соломы или тонких веток. Немного и негромко побрякали какие-то металлические детали, по некоторым звукам пленница догадалась, что похитители садятся на коней, а кто-то плюхнулся в тележку рядом с ней.

-- Игар, едешь последним.

-- Понял, - ворчливо ответил незнакомый голос откуда-то со стороны.

Татьяна неловко пыталась перевернуться на спину, потому что остатки воды из бутылки неторопливо вылились ей прямо под бок. Возчик, вроде бы тот. Которого звали Ник, заметил её возню и небрежно толкнув в плечо, буркнул:

-- Затихни.

После этого скрипнули колёса, и телега неторопливо тронулась куда-то…

***

Воду было жалко до слёз: «Лучше бы я её выпила!» Однако выбора не было и от мерного потряхивания Татьяна ухитрилась даже задремать, правда – не слишком крепко.

Очнулась она от короткого невнятного разговора и ей показалось, что к её компании присоединилось ещё несколько человек. Дышать в прилипающей к лицу мешковине становилось всё сложнее: ткань намокла от её пота и дыхания и сильно липла к лицу, вызывая раздражение и желание почесаться или просто смахнуть пот. От недостатка кислорода Татьяна чувствовала себя разбитой, но просить что-то сделать побаивалась.

Путь всё продолжался и продолжался, мужчины изредка перебрасывались не слишком понятными фразами, где-то неподалёку скрипела вторая телега и из разговоров Татьяна поняла, что эти охотники везут в город на продажу какую-то добычу. Ни название животного, ни обсуждение цен на мясо ей ничего не сказали: она не знала кто такой серый базус и много или мало – две сотни руд.

А самое главное, она не знала, что можно рассказать о себе. Стоит ли упоминать, что она не беглянка, и не та самая -- дикая, о которой говорили? Как местные отнесутся к тому, что она прибыла из другого мира? Поверят ли в космический корабль и спасательную капсулу?

«Сирин говорила, что о местных поселенцах ничего не известно уже пятьсот лет. Эти мужчины… -- Татьяна невольно вспоминала тот краткий ми, когда вокруг неё стояли чужаки -- …на них костюмы из крашеной ткани усиленные на коленях и локтях кожаными деталями. Но я не видела ни пистолета, ни ружья, ни другого оружия. Только что-то вроде больших ножей на поясе. Может, просто не заметила? Всё же они – не дикари в юбочках из травы. Они должны помнить, как их предки попали на эту планету. Возможно в их поселении найдется кто-то более образованный, чем простые охотники, и мне поверят…»

К тому моменту, как они приблизились к какому-то населённому пункту, Татьяна уже так сильно хотела в туалет, что невольно начала елозить в телеге. Впрочем, сказать об этом всё ещё боялась – помнила предыдущий удар.

Там, за мешковиной, изменился шумовой фон и запахи. Сейчас сильнее пахло навозом. А звуки уже совсем не напоминали лесные: разговаривали люди, и рядом с ней, и вдалеке; слышались какие-то странные удары металла о металл; немного пахло дымом и, почему-то -- свежим хлебом, а где-то звонко смеялся ребёнок.

-- О, Карт! Как поохотились?

-- Привет, Марус. Посмотри, что мы привезли милорду…

Раздался короткий присвист и тот, которого завали Марус, ответил:

-- Мужик или баба? Это вы удачно сходили! Милорд совсем недавно предупреждал, что видели группу диких, – затем, понизив голос, мужчина добавил: -- Надеюсь, получив награду, ты не забудешь о старом приятеле, Карт. Помни, я всегда был с тобой честен.

-- Моё слово верное, Марус, ты знаешь... -- не без некоторого пафоса ответил охотник.

Татьяну рывком выдернули из телеги, и она почувствовала, что верёвку с затёкшего тела снимают. Следом сдёрнули мешковину, и она еле устояла на ногах, получив в глаза порцию лучей заходящего солнца.

-- Надо же, молодая какая, – удивился стоящий рядом мужчина в тяжёлой кожаной куртке, поверх которой была нашита кольчужная сетка.

-- Молодая – не самое странное, для диких она слишком хорошо выглядит, – этот голос Татьяна узнала, – тот самый Ник, который тащил её на плече.

-- Что ж, Карт, я забираю девку и когда милорд вернётся, сообщу тебе его решение… -- а это уже тот, кого называли Марус.

Проморгавшись от солнца и утерев о собственное плечо бегущие слёзы, Татьяна жадно дышала и осматривала странное место, в котором оказалась: небольшая мощёная площадь, вокруг которой располагались каменные домики, крытые черепицей.

Между двумя домами виднелся небольшой фонтан, сложенный из камня, у которого топтались с вёдрами две женщины, с любопытством глазеющие на вернувшихся охотников и стоящих за спиной Маруса мужчин в таких же куртках, усиленных металлом. Одна из них даже тыкала пальцем в сторону прибывших и