Стажер Зеркального сыска - Юлия Борисовна Гладкая

– Вы мне зубы не заговаривайте, – возмутился Митя. – Меня сюда мальчик привел, говорит, тут некая дамочка бусины раздает. И что я вижу? Вот она, вы, пугаете ребенка! Давайте-ка мы сейчас проследуем в контору, и уж там вы объясните свое нынешние поведение, – предложил маг.

– Моей вины тут нет, – отмахнулась Пелагея, поправляя пестрый платок, – да и не можешь ты меня никуда сопроводить, слыхала, не у дел ты нонче, друг сердечный.

– Откуда вы?.. – начал было Митя, но одернул себя: вот еще, удивляться сплетням.

– Оттудова, – ощерилась бабка. – А что до мальчонка тваво, так вон он, гляди, куда пялится, вовсе не на меня.

Митя обернулся и увидел, что Тема стоит на выходе из проулка, прямиком перед губернаторскими хоромами. Стоит ровнехонько, точно на страже, и глаз не сводит с дома.

– Ты повнимательней к делам был бы, окаянный, – шепнула за спиной Пелагея, – чтоб дважды тебя носом тыкать не приходилось. И бусину у мальчонки сваво забери, не оплошай.

– Как вы смеете?! – вскинулся Митя, поворачиваясь к старухе, да только той за спиной не оказалось. Митя завертелся, надеясь понять, куда сбежала бабка. Пелагея точно растворилась в тенях, тянущихся от домов. Заглянув в пару проулков, Митя махнул рукой. Пусть себе бежит старая, где ее найти, он знает, чтоб опросить как следует. Но в одном Пелагея была права, бусину у Темы стоило забрать.

Мальчонка долго жался, не желая расставаться с сокровищем, и все таращился, точно пугало, на белоснежный фасад с колонами. Однако же Мите удалось с ним сговориться, и за гривенник Тема сменял-таки бусину. Мите показалось, что едва мальчик расстался с бусиной, так будто ожил. Заохал, что батька ругать станет, вспомнил о пропавшем брате и, поблагодарив мага за монетку, бросился со всех ног прочь. Митя же задумчиво вертел в пальцах полученную от Темы бусину, размышлял: что, если малыш неспроста пришел именно сюда? Вдруг да творит некто волшбу в губернаторском доме? Вытащив медное зеркальце, Митя создал поисковый луч и медленно, стараясь не упустить поток собранной силы, обвел лучом все здание. Не звякнуло в ушах, не зацепился лучик в ненадежном месте, маг вздохнул. На что он, собственно, надеялся? На то, что при нем в самом важном доме города будут колдовать, а он зачинщиков поймает? Да и как их поймать? Одно дело – зайти в дом к вдове купца. А другое – запросто так вломиться аж к самому губернатору.

Мало что его Катерина Артамоновна опосля в порошок сотрет за такое, так о дальнейшей судьбе и думать не хотелось, все мерещилось в темных тонах. Опустив зеркальце в карман, Митя на миг замер. А затем, сжав находку в пригоршню, вытащил на свет божий три бусины.

Первую он принес из балагана. Вторую – взял у Темы, а вот откуда третья, стажер сообразить не мог, разве что Пелагея подсунула? Значит, она причастная, но тогда зачем ей себя выдавать?

Вопросов вышло больше, чем ответов. Голову начало ломить, и Мите подумалось все же зайти к губернатору и, может, попросить воды. А то вдруг и к чаю позовут, говорил же Игнат Исаакович, что их пирогами потчевали. Маг замялся, не решаясь пересечь дорогу, но все же справился с собой, ссыпал бусины в карман и, потирая разнывшийся висок, отправился к себе в номер.

Вечер тянулся патокой. Отужинав в номере, Митя заказал чашечку кофе и, устроившись за столиком у жарко натопленной голландки, украшенной изразцами, открыл книгу. История обещала быть интересной и увлекательной, но мысли Мити все время уплывали в прошедший день, отчего одну и ту же страницу приходилось перечитывать дважды. Вконец измаявшись, стажер отложил чтиво и принялся готовиться ко сну.

Видно, судьба-злодейка еще недостаточно поизмывалась над юношей. Потому как, едва он добрался до кровати, в дверь постучали.

– Я сплю! – крикнул Митя. – Приходите завтра!

За дверью притихли, но стоило магу поставить свечу на прикроватный столик, как стук возобновился. Вначале Митя решил не отвечать, мало кто там тарабанит. Может, какой постоялец, подвыпивши, дверью ошибся. Впрочем, чуть погодя магу послышались приглушенные всхлипы. И вот тут он уже смолчать не мог. На ходу заправляя сорочку в брюки, он подошел к двери и, удостоверившись, что по ту сторону кто-то плачет, отворил.

За порогом, пряча лицо в ладони, стояла баба. Полосатый платок сполз с головы, выставив напоказ дородную косу, уложенную калачом, с нитями серебра, оставленного тревогами и временем. Вся фигура ночной гости содрогалась в рыданиях, и Мите ничего не оставалось, кроме как, подхватив незнакомку под локоток, проводить через порог в свои апартаменты.

Женщина вошла, не противясь, и едва оказалась подле кресла – рухнула в него, подавленная тяжестью принесенной на плечах беды.

Маг молча налил из графина воды и поставил стакан подле просительницы, а в том, что женщина явилась за помощью, он даже не сомневался.

Наконец рыдания стихли, незнакомка утерла щеки и, ухватив стакан, сделала несколько крупных глотков. Теперь Митя мог разглядеть ее лицо и, к своему удивлению, понял, что женщина ему знакома. Как там ее называла кумушка, Степановна?

– Чем могу помочь? – обратился к Степановне Митя и замер, ожидая ответа.

– Муж запил, – вновь всхлипнула женщина.

– Вы уж не обессудьте, но разве это по нашей части? – удивился Митя. – Вам, быть может, к аптекарю обратиться, или ежели супруг вас бьет, то в полицию стоит.

– Да не бьет он меня! – отмахнулась гостья. – Он бредит, он страшные вещи шепчет и все пялится куда-то во тьму, точно видит там кого. А я уж не знаю, как быть, – поделилась несчастная.

– Например, с утра вызвать лекаря и, спрятав от мужа бутылку, дождаться, когда сам в чувство придет? – устало предложил Митя.

– Да он в себе и не в себе сразу, – запричитала Степановна, – я ж к вам в департамент приходила, да там цыган было много, а после еще раз обращалась, да старший ваш, с такими вот усами, от меня отмахнулся, прям как вы сейчас.

– Ну вы сами подумайте, о чем меня просите, – начал Митя и осекся. А действительно, о чем?

Просительница расценила его молчание по-своему и, пока он вновь не заговорил, затараторила:

– Муж мой как намедни с работы вернулся, так и запил. А как пить начал – все шепчется с тенями. Я поначалу думала, ругает кого, а он вроде как жалобится и все просит, чтоб мертвые от него отвязались, мол, невиновен он. А я так разумею, откуда ему с мертвецами якшаться, когда