"Фантастика 2025-34". Компиляция. Книги 1-26 - Алиса Бодлер

ужасно одиноки. Девочка, которая не смогла пережить смерть брата-близнеца и отдалилась от нас с Иви как от страшного воспоминания о его кончине. И женщина, никогда не имевшая семьи, но испытывающая несуществующую вину за то, что с нами всеми произошло.

В чем-то они были похожи на нас с Джереми.

Семья без прямого родства, созданная на обломках трагедии.

В первую очередь на мои глаза попадалось множество давних документов, которые я предпочитал оставлять на потом. Я все откладывал папки и откладывал, пока не дорылся до альбома с фотографиями. Он выглядел как исключительно новая, личная вещь, едва ли связанная с теми ужасами проекта «Escape», в которых копалась женщина.

Цветочное оформление, неизбежно отсылающее к паршивым обоям в доме господина Камерона, скрывало под собой полчище фотографий взрослеющей Тины. Вот она совершеннолетняя и первый год живет с мисс Мертон. Вот они вместе куда-то едут… Вот ее поступление в университет и выпуск. Простая одежда и уже знакомые бедные интерьеры этого дома. Но на фотографиях скудность не выглядела трагично. Даже за отсутствием некоторых предметов уюта пространство воспринималось как теплое и домашнее. Женщина делала все для того, чтобы Тина чувствовала себя комфортно.

Последнее фото было копией того, что я обнаружил в рамке. А затем следовали пустые, слегка бугристые страницы. Мисс Мертон плакала над этим альбомом. И хоть этой доброй, милой женщины уже не было в живых – ее боль оставалась на этих страницах. В испорченной бумаге отражались последние месяцы ее жизни, и все это казалось мне невероятно трагичным.

– Я нашел что-то, – вдруг прервал мои размышления корпящий в другом углу комнаты Оуэн. – Посмотрим вместе?

Я отложил фотоальбом и присоединился к дяде. Спустив коробки на пол, он ощупывал подозрительную щель на подоконнике и пытался вдавить ее пальцами. Я нахмурился:

– Ты зачем доламываешь?

Джереми закатил глаза.

– Засунь туда пальцы и поймешь, Боузи.

Меня передернуло, но я подчинился. Неуверенно коснувшись подозрительно ровной трещины, я почувствовал, как моя ладонь проваливается внутрь. Это был импровизированный тайник!

– Мне кажется, я могу разломать его.

– И покалечишь пальцы! – возмутился дядя. – Нет уж.

Он вновь достал свою тоненькую отмычку и принялся с видимым усилием распиливать ею щель.

– Да как они его туда положили… – тихо буркнул я.

– Скорее всего, он разбирается… Но я ума не приложу как. Так быстрее.

– Вандал.

Не менее чем через десять минут под обломками пластика нами был обнаружен миниатюрный, пыльный нетбук с зарядкой. Впрочем, мы не могли найти даже способ включить здесь свет, а потому о розетках мечтать было бесполезно. Мы уповали на то, что гаджет включится без подсоединения к питанию.

И нам повезло.

Тяжеленький, изрядно поцарапанный черный Lenovo модели десятилетней давности был не запаролен. На заставке красовалась картинка с замком, что уходил своим могучим основанием в пляжные пески.

– Это Тины… – с сомнением предположил я. – Думаю, ее.

Браузер неохотно предложил нам страницу с ошибкой. Если в доме и был Wi-Fi, то сейчас эта сеть не обнаруживалась.

Я обреченно принялся рыскать по рабочему столу в поисках хоть какой-то полезной информации. В самом углу главного экрана был сохранен один файл формата Word с неказистым заголовком. Просто имя – и больше ничего.

– Тина Гудман, – прочитал Джереми. – Эту фамилию ей что, тоже дали в центре?

– А откуда, по-твоему, ей взяться? – несдержанно отозвался я. – Читаем.

Документ открылся не сразу. Загрузка заняла дольше нужного, и я всерьез переживал, что тормозящее колесико свидетельствует о том, что гаджет скоро разрядится.

Когда перед моими глазами появился текст, я принялся читать вслух. Так быстро, как только мог.

«Согласно паспорту, меня зовут Тина Гудман, но эти имя и фамилию своими я не считаю. Настоящие данные я не узнаю никогда, и значения они не имеют.

Для меня теперь важно только одно – преступление прошлого. Это не просто детская травма, нет, это – преступление против человечества, это – самая настоящая секта.

И этой секте не суждено было исчезнуть в современном мире, даже после сбора последней кровавой жатвы – в виде моего брата-близнеца Тига и других детей-сирот. Машина для убийств продолжает работать, а я доживаю свои последние дни, хотя мне исполнилось лишь двадцать пять два месяца назад.

Мне дали понять, что все будет кончено, но перед этим я выскажусь. Скажу, что все знаю, назову все знакомые мне фамилии и понадеюсь на то, что буду услышана теми, кто сможет предотвратить все это безумие».

– Ей угрожали, – читая мои мысли, прервал тишину Оуэн.

«…Пятнадцать лет назад я и еще пятеро детей примерно моего возраста прожили чудовищные полгода в особняке человека с фамилией Камерон, который когда-то был представлен нам как благодетель. С ним была воцерковленная женщина по имени Александра, чьей фамилии я не могу знать, но уверена в том, что к вере она не имела никакого отношения.

«Приют сестры Александры» не был зарегистрирован как какая-либо организация. Пользуясь тем, что на таких детей, как мы, всегда и всем было все равно, а религиозные организации вызывают безусловное доверие, отвратительный монстр в костюме человека собирал под своей крышей детей с особенностями. Тех, кто видел чуть больше, помнил о себе чуть больше. И, конечно, не просто так.

Она сбывала нас как скот «во благо» миссии психологического эксперимента, зажравшихся от своей безнаказанности, горе-специалистов. Они были помешаны на навязчивой идее, которая появилась еще два века назад.

Эксперимент «Escape» – так назывался этот ужас. Кто-то старательно скрывает информацию и не дает ей попасть в открытый доступ по сей день.

На данном этапе нам известно о том, что в прошлом веке эта идея активно поддерживалась в Винском университете. Инъекции с непонятными лекарствами, что-то вроде гипноза и электрошок. Вот три способа мучений, которые сейчас доказаны.

И в девятнадцатом веке, и в двадцатом, и в двадцать первом – цель у проекта была одна. И это – деньги. Продавая богачам новые развлечения, нас использовали как лабораторных крыс. Для того чтобы продемонстрировать, как мы пытаемся выбраться из лабиринта, выхода в котором нет.

Мои последние слова подтверждаются личным опытом.

Я не могу продолжать жить и не хочу этого делать.

И я знаю, что даже если когда-нибудь смогу избавиться от образа умирающего брата, даже если обрету волю и смогу бороться – мне не дадут и шанса на новый этап.

Я напишу здесь список фамилий, которые гарантированно были причастны к процессам в последние двадцать лет. Причастны и до сих пор:

Стефферсон

Давернас

Камерон

Флемминг

Эрнандес

Грэм

Миллер

Уокер

Бланшард