Достоевский. Дело о пропавшем наследнике - Александр Бертич

человек на двести, с настоящей сценой (пусть музыканты и рисковали стукнуться головой о потолок). В арках по бокам прятались vip-гости. Это были богатые бездельники: молодые повесы, наследники папашиных капиталов, удачливые игроки, а то и карточные шулеры (их еще называли «тузовщиками»). К полуночи они собирались в «Тоннеле», чтобы под утро оглохшими и одуревшими вывалиться на улицу – а там их уже поджидали хапуги-извозчики.

В «Тоннеле» было от чего оглохнуть и одуреть. Постоянный резидент клуба Серж Есенин – лохматый тощий парень неформального вида, любитель татуировок и мрачных текстов – иногда читал со сцены стихи, иногда играл дарк-метал вместе со своей группой с нехитрым названием Yessenin. Эти ребята использовали кошмарные нейросемплы, от которых у слабонервных слушателей наступали панические атаки. Сам Есенин сочинял песни, играл на басу и пел. И вот его голос, пожалуй, был действительно неплох: низкий и глубокий, но по-металлически жесткий. Все, кто слышал его хоть раз, уже не мог забыть никогда.

Алекс был его поклонником. Только на концерты его не пускали. Нечего было и думать просить отца о такой вольности. Приходилось смотреть видосы в 3D-облаке.

Поэтому сегодня у Алекса был двойной праздник.

Банда оставила мотоциклы прямо на склоне холмика, под которым прятался «Тоннель». Чтобы мотики не привлекали внимание, Тильда включила для них режим невидимости. То есть, конечно, они были видны – только очевидец по непонятным причинам забывал об их существовании уже в следующую секунду. Это была еще одна военная хитрость, благодаря которой байкерам удавалось так долго оставаться неуловимыми. Хитрость довольно старая: фольклорные шапки-невидимки основаны на том же принципе.

Начиналась гроза. Тяжелые тучи наползли с окраин и превратили белую петербургскую ночь в обыкновенную, черную. В воздухе разлилось электричество и тревожность.

Парни спускались один за другим в подземелье по железной лесенке с решетчатыми ступенями. Наследник престола еще никогда не был в таком странном месте. Занятно, но для Тильды все вокруг было как будто знакомо. В другое время Алекс удивился бы этому обстоятельству, но сейчас он смотрел под ноги и цеплялся за жестяные перила, стараясь не упасть. Да и остальные тоже.

Петров и Иванов чувствовали себя немного не в своей тарелке. Они-то здесь уже были. Хорошо еще, что здешние охранники не узнавали их без полицейских масок. Если бы узнали, могли и побить. Лежать носом в пол во время облавы было неудобно и холодно.

Тильда оглянулась и подмигнула Петрову:

– Да ты не напрягайся так… даже если они тебя и вспомнят, то постараются поскорее забыть.

Зал был уже полон. Но для них чудесным образом освободилась вся vip-зона справа от сцены. Алекс даже не стал спрашивать, как Тильде это удалось.

Несколько парней переместилось к стойке бара. Алекс с ними не пошел. Он сидел и смотрел во все глаза на сцену.

Там уже расставили всякую концертную аппаратуру и машинерию. В усилителях загадочно мерцали лампы. Блины электронных барабанов крепились на черной раме. Прожекторы светились вполсилы. Техники что-то настраивали напоследок, и было видно, что шоу вот-вот начнется.

– Сиди и слушай, – сказала Тильда Алексу. – Потом мне расскажешь. Я ненадолго вас покину.

Он посмотрел на нее с беспокойством:

– Куда ты?

– Неважно. У женщин свои секреты, малыш.

– У тебя еще одно… свидание?

– Можно сказать и так. Но не в том смысле, который тебе привычен. Поэтому не волнуйся.

– Мне будет плохо без тебя, – признался Алекс.

Тильда неслышно вздохнула и погладила его по голове. После чего покинула зал, уходя куда-то по кривому грязноватому коридору. Невдалеке за стеной тихонько бренчала гитара: иногда, если было настроение, Есенин сочинял песни прямо в гримерке. Но Тильда шла не за автографом.

Она свернула за угол и оказалась у пожарного выхода. По крайней мере, об этом сообщала трафаретная надпись на стене. Дверь с окошком, забранным ржавой железной сеткой, выглядела так, будто ее уже год никто не открывал. Видимо, пожаров в клубе давно не случалось. Старомодная кнопка возле двери напоминала таблетку-леденец – впрочем, Тильда не была уверена, что это воспоминание не пришло к ней из иного мира и иного времени. Она ткнула в эту кнопку пальцем, и та засветилась красным. Где-то вверху загудел электромотор, и в шахте залязгали металлические тросы.

Прошло не меньше двух минут, прежде чем за решеткой показалась кабина лифта, похожая на антикварный шкаф. Она приехала снизу, и Тильда успела рассмотреть ее обшарпанную крышу, местами черную, будто обгоревшую. Кабина резко остановилась. Тильда отворила железную дверь, толкнула деревянные створки и вошла.

Под потолком горела желтая лампа. На стене не было никаких кнопок, зато на специальной вилке висела трубка допотопного телефона.

Тильда сняла трубку. И сказала всего одно слово:

– Вниз.

Кабина затряслась и поехала, куда сказали. Можно было бы поразмышлять над тем, куда и зачем можно целых десять минут спускаться из бывшего бомбоубежища, но думать об этом непродуктивно. Оставалось просто ехать.

Выйдя из лифта, Тильда оказалась на пустынной площадке неизвестных размеров, под темными сводами неизвестной высоты. Иначе и не скажешь: у этого пространства не было видимых границ. Если это и был подземный этаж, где обычно располагается парковка или подсобные помещения, то приходилось признать, что земля над этим подземельем как бы парила в воздухе, не нуждаясь в опорах. Только далеко-далеко, где обычно бывает аварийный выход, и вправду виднелась зеленая табличка с надписью «EXIT».

Туда-то и направилась Тильда.

Звук ее шагов разносился по всему этажу, но не возвращался: даже эхо здесь жило по каким-то своим законам.

Тяжелая дверь, над которой светилась табличка, была выкрашена густой серой краской, как на каком-нибудь военном корабле. Можно подумать, что она надежно и герметично отделяет один отсек этого корабля от другого, на случай пожара или затопления. Только ручки не было.

Тильда толкнула дверь, и она легко подалась. На секунду женщина задержалась на пороге – а потом уверенно шагнула в темноту.

Безмирье – вот куда вела эта тяжелая серая дверь.

Там был скалистый берег, и небывалое угольно-черное море, и низкое сумеречное небо, и алая заря – то ли рассвет, то ли закат, то ли отсвет далекого пожара.

Тильда замедлила шаг и остановилась. Ветер с моря приносил удивительные запахи, знакомые и полузабытые. Всякий раз, когда ей доводилось бывать здесь, ее охватывал восторг и ужас одновременно, если только такое бывает. Она даже зажмурилась – и в этот самый момент ощутила чужое присутствие.

За ее спиной словно сгустилась тьма, и из этой тьмы сама собой соткалась черная фигура, гораздо выше человеческой, вроде бы призрачная