Африканский рубеж - Михаил Дорин

Вадик закончил приготовления и начал медленно поворачиваться. При этом не забывал комментировать.

— Вот так! Понимаете, это же не гольный спирт, а настоящий напиток со вкусом манда… вошь мне в тыкву, командир! — воскликнул Давыдов, увидев меня.

В руках у него был гранёный стакан с жидкостью странного цвета. Ещё и на дне что-то плавало.

— Не стоит, Вадик. Что там у тебя?

— Этот… алкогольный напиток мандариновый с изюминкой, — радовался Давыдов.

Я подошёл ближе и чуть не ослеп то запаха из стакана. А на столе ещё стояло две трёхлитровые банки подобного произведения самогоноварения.

Посмотрев на остальных, я тоже не заметил острого желания испить данный напиток. Радовался ему только Вадим.

— Какой говоришь напиток?

— Мандариновый.

— Да? А по мне так он фейхуовый напиток. Если уж гонишь самогон, то делай нормальный продукт. Не смей его пить, а то… козлёночком станешь, — махал я рукой, отгоняя жуткий запах браги.

Проводить постановку в данном помещении было невозможно. Поэтому переместились в другую комнату. Я быстро довёл основную суть завтрашней работы до всех.

У большинства в глазах появился огонь от предвкушения дела. Всё же, авиагруппа последние несколько недель кроме перевозок по Западной области Сьерра-Леоне ничем более не занималась. Даже не получали приказа на поддержку штурма Лунсара, который недавно был взят правительственными войсками.

— Бортовым техникам перед вылетом снять створки. Блоки на Ми-8 оставить пустыми, — дал я команду Кузьмичу, который был из бортачей старшим.

— Много людей будет? — спросил он.

— По 20 человек будем рассаживать. Я обозначил, что нам нужен будет топливозаправщик и дополнительные АСП в исходном районе десантирования. Это уже будет работа для местных.

Кузьмич кивнул и что-то отметил у себя в блокноте.

— Саныч, кто завтра летит? — спросил у меня Марат Резин.

— Я так понимаю, что экипажей Ми-24 у нас всего два. Так что тут выбор очевидный.

Резин кивнул и посмотрел на своего лётчика-оператора, который закрыл наколенный планшет.

— А что с Ми-8? У нас слётанный экипаж, — спросил у меня Вадим.

— Согласен. Но завтра со мной полетишь ты.

Давыдов прокашлялся и начал нервно тереть колени.

— Вопросы? — спросил я.

На этом совещание закончилось и все разошлись по комнатам. Около часа я ворочался, пытаясь уснуть, но у меня ничего не получилось. То ли две недели отдыха дают о себе знать, то ли обдумывание утреннего вылета. Так и не уснув, вышел на улицу, чтобы немного проветриться.

Присев на ступеньки, я глубоко вздохнул вечерний прохладный воздух. Где-то далеко были слышны разговоры местных бойцов на английском. Пара советских солдат медленно прохаживалась вдоль стоянки, провожая взглядом техсостав, который уже вышел на подготовку техники. До подъёма оставалось часа три, так что инженерно-техническому составу было не до сна.

Я встал с крыльца и подошёл к маленькой беседке, построенной за углом модуля. Света здесь не было, поэтому я сидел в полной темноте, смотря на звёздное небо. Дорожки между модулями опустели от проходящих техников, и я смог поразмышлять о вечном.

— Мда, дела, — прошептал я, прикладываясь на лавку.

Мысли были и о возвращении домой, и о дальнейшей службе, и о Советском Союзе, который вступил в эпоху Перестройки. Какой она будет в этом времени, я уже и не могу предположить после всех изменений.

И, конечно, я вспоминал Антонину. Что и как ей сказали о моей судьбе, мне так и неизвестно. Если Казанов не наврал и я для всех мёртв, представляю что будет когда вернусь.

Как отвечать на вопросы, где был столько времени, тоже непонятно. Но главное это решить проблему здесь и сейчас. Покоя мне и близким не будет, пока не уничтожим Блэк Рок. Особенно зная, что сейчас наша страна входит в эпоху открытых границ и повышения уровня криминала…

Однако, мои размышления прервал звук подкрадывающихся шагов. Я повернул голову и увидел, как из штабного модуля показался тонкий силуэт. Присмотревшись, я узнал молодого лейтенанта. Похоже, что куда-то Трачук собрался на ночь глядя.

Паренёк шёл медленно, осматриваясь по сторонам. И, судя по всему, направлялся в… столовую. Там уже не горел свет, но в окне кто-то светил фонариком. В голове сразу сложился пазл.

В столовой нам готовили еду два повара, а помогали им несколько женщин. Были даже местные девушки, которые когда-то учились в Союзе и вернулись в свою страну. Но гражданская война заставила их забыть о своих основных специальностях.

Трачук ускорился, но тут же споткнулся. Ещё тапки потерял и начал их искать в темноте. Видимо, сильно он «проголодался», раз так поспешил.

Лейтенант отряхнулся, собрался с мыслями и продолжил семенить в сторону столовой, но тут он повернул голову в мою сторону и… вновь рухнул.

— Сан Саныч, вы⁈

Не хотел я портить вечер парню. Если уж у него военно-полевой роман с одной из девушек, то почему бы и нет. Дело молодое!

Но он сам виноват, что слишком сильно вращал головой.

— Да. Куда спешишь? — спросил я.

Трачук поднялся и начал оттряхивать себя.

— Сан Саныч… это… доброй ночи.

— Виделись сегодня, — ответил я, когда лейтенант медленно начал подходить ко мне.

Я нащупал выключатель и зажёг свет в беседке. Когда лейтенант подошёл ближе, вид у него был не самый лучший.

Лицо испачканное в пыли, а лоб блистел от пота.

— А я… вот спортом решил заняться. В академию готовлюсь.

— Двенадцать часов ночи — самое время для вечерней пробежки. А про академию ты как-то уж совсем рано начал думать.

— Но я уже заканчиваю бегать…

— Не торопись. Ты сходи и заминку сделай. Пару кругов вокруг столовой трусцой.

— Может не стоит? — спросил Трачук.

Я встал со скамейки и подошёл к нему ближе.

— Решай сам. Эх, вечер сегодня такой… романтичный, — улыбнулся я, пройдя мимо лейтенанта.

Я шёл в наш модуль и улыбался. Однако, чтобы парня не смущать, не стал поворачиваться.

Едва моя голова коснулась подушки, как нужно было вставать. Сборы никто не растягивал по времени. Все быстро экипировались, получили оружие и пошли к доктору.

После осмотра у врача все сразу же направлялись в сторону вертолётов, чтобы проверить их готовность к вылету. Начало операции всё равно должны были нам дать из исходного района десантирования.

Лев Маркович меня осматривал более досконально, чем остальных. Даже попросил задрать футболку и «прослушал» меня с помощью фонендоскопа.

— Та-ак… Хорошо… Хорошо… Очень хорошо, — приговаривал Рабинсон, заставляя меня глубоко дышать.

Он продолжал водить головкой диагностического прибора, и не переставал себе бубнить под нос.

— Очень хорошо… Так-так… Хорошо…

— Доктор, что хорошо? — спросил я.

— Хорошо, что это