Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

- Вижу-вижу, - Вера придирчиво изучала его лицо. — Пожалуйста, отгони мысли о личных неурядицах на те несколько минут, что мы будем разговаривать. После этого сможешь возвратиться к ним.

- Да, сестра, - Чернововк привык к ее безошибочной проницательности. – Слушаю внимательно. Что за дело?

– Тебе не понравится услышанное, брат Щезник, – Вера несколько секунд крутила на пальце стальной перстень-печать. — Ты должен передать свою сеть другому.

– Что?! — уставился на нее Северин. – Отдать моих почварь?

– Да. Отдать их всех.

Очередная строка жизни зачеркнута. Мир, которым он наслаждался в последние месяцы, расползался клочьями.

- Другому? Какому другому? Почему? — Чернововк не сдерживал возмущения. – Я столько лет работал над этим! Только только все наладилось! Зачем отдавать? А кровавые печати? Все они скреплены лично мной...

— У Рады Симоха есть у тебя другие планы, Щезник, — Забила говорила, глядя прямо перед собой, словно зачитывала приговор. — Я знала, ты будешь взбешен, но чем скорее привыкнешь к переменам, тем лучше для всех.

Характерник перевел дыхание и спросил уже более спокойно:

— Какие планы Совета по отношению ко мне?

- Узнаешь в конце августа, брат. До этого передать сеть преемнику.

– Так быстро? Это невозможно, – Северин взмахнул руками. — До конца августа же пять недель! Чтобы встретиться с каждым агентом, придется объездить все полки и паланки Гетманата, а это займет столько...

— Покажешь самые капризные создания. Того непослушного полевика, например, перебила Вера без эмоций. – Скажешь, как вызвать. Расскажи, как собирал. Объяснишь, как работать с ними. Откроешь все тайны... А дальше он справится сам, поверь.

— Но ведь все сделки скреплены моей кровью! — Северин даже выставил заранее свои потрепанные руки. — Они будут повиноваться только мне! Я не могу разослать им открытки, мол, с сегодняшнего дня этот хлоп станет вместо меня! Кровавое соглашение так не работает, вы и сами знаете...

- Итак, скрепите новые сделки, - есаула проницательно посмотрела ему в глаза. — Щезник, доверься мне. Разве я когда-нибудь ошибалась?

Новая страница жизни, которой он так радовался, летела вверх дном пса под хвост.

— Понимаю, это неожиданно, — продолжала Вера. — Конечно, ты не хочешь отдавать кому-то плоды своего многолетнего труда. Я тоже предпочла бы этого избежать... Но сейчас обстоятельства сверх наших желаний.

- Простите, сестра, я погорячился, - Северин решил, что изрядно выругается после разговора, чтобы снять напряжение. — Так кто поедет со мной? Кому передавать сеть?

Забила повернула голову к своему любимому дубу.

— Птенчик! Хватит прятаться, — попросила ласково кого-то невидимого. — Ну-ка, выходи к нам.

Все это время там кто сидел? Какого черта... Северин даже не почувствовал присутствия!

Из-за ствола осторожно выглянуло чье-то бледное лицо и снова скрылось.

- Выходи уже, не бойся.

Медленно, осторожно, из-за дуба выступил странный мужчина. Его испуганные темные глаза скользнули взглядом мимо Северина, прыгнули к Вере, и огонек тревоги медленно погас.

– Да, мама? — застенчиво осведомился он.

- Поедешь с братом Щезником. Помнишь его?

Взгляд остановился на характере. На обветренных губах родилась улыбка:

– Черный волк!

Вера Забила долго боролась за жизнь Савки Деригоры – за его настоящую жизнь, а не прозябание в человеческом теле. Сначала друзья посещали парня по каждому случаю, но брат Павлин никого не узнавал и ни одним словом или движением не реагировал на их посещение. Первым показался Игнат, дальше Ярема — не могли видеть собрата в таком состоянии. Филипп и Северин закончили приходить последними, когда отправились на войну. И образ искалеченного Савки им медленно заслонило нашествие сражений и собственных невзгод.

Есаула двухвостых заботилась о парне, словно собственном ребенке. Когда всем вокруг уже казалось, что лечение зашло в тупик, Вера просто забрала Павла подальше от Ордена на несколько лет. Это стоило ей немалых денег, времени и хлопот, но женщина была готова на все.

– И я победила, – улыбнулась есаула.

Однажды Савка произнес свое первое слово. "Мама". Он сказал его Вере. Постепенно брат Павлин начал оклиговать после жутких опытов, которые ставили на нем недобитки Свободной Стаи, заново овладевая всем, что должен уметь взрослый человек. Конечно, он не стал бывшим Савкой, ум его так и не высвободился из сумерек: юноша вел себя странно, мог прерваться на полслове во время разговора, игнорируя все вокруг, замирал с отсутствующим взглядом или смеялся над чем-то, что слышал или видел только он. Голова характерника была сбита бороздами глубоких шрамов, из-за которых уже не росли волосы, и череп брата Павла выглядел устрашающим и отвратительным. Шапки он не одевал – боялся. Лишь зимой позволял накинуть на обезображенную голову теплого капюшона.

Чернововк еще долго будет привыкать не отводить взгляд от изуродованной головы и нелепого павлиньего перышка, которое Савка клеил себе за ухо кусочком смолы.

Северин на радостях бросился обнимать Павла. Было стыдно, что уже не вспоминал давнего друга, словно тот действительно умер. Савка на объятия не реагировал, с удивительной улыбкой разглядывая пространство за плечом Чернововка.

– Так много красных нитей вокруг, – прошептал он.

- Ты должен их собрать, - ласково ответила Забила. — Слушай брата Щезника. Он поможет.

— Нити звучат непрерывно... поют грустные песни... такие грустные... Обидно!

Савка дернул головой, коснулся пальцем павлиньих перьев за ухом. Углы его рта опустились, словно он вот-вот заплачет.

– Слышишь меня? — переспросила Вера мягко, но настойчиво. — Слушай брата Щезника!

- Хорошо, - Савка встрепенулся, в следующее мгновение покраснел. – Можно писать маме?

— Буду ждать каждое письмо!

— Буду аккуратно, — Павлин нервно потер шрамы на ладонях, оставшихся после гвоздей. — Каждый день можно?

– Каждый день, – улыбнулась Забила. — Пора собираться в дорогу, птенчик.

Савка кивнул и подобрал за своими вещами, напевая какую-то детскую песенку. На Северина он больше не посмотрел. Время от времени потрепанный химородник останавливался, хмурился, смеялся, касался перьев и шел дальше.

– Своего коня он зовет Коньком, – сообщила Забила. — Всадник из него искусный, как прежде, об этом не беспокойся.

- Сестра... Я рад за Павла и безгранично уважаю вас, ведь вы поставили его на ноги. Это настоящее чудо! Но вы уверены, что... — Чернововк старательно подбирал должное слово. – Что он способен?

– Он готов. Несмотря на обманчивый вид Павлин станет лучшим преемником твоего дела, поверь мне. Под этими шрамами скрыты разум и сообразительность, сам