Моя чужая новая жизнь - Anestezya

— Да пусти ты меня, — сердито пробормотала Эрин.

Я негромко рассмеялся. Картина выходила ещё та — пьяный в стельку командир вольготно развалился на полу собственного штаба. Интересно, мы с Эрин когда-нибудь придём к нормальным отношениям? Я только перестал винить себя за тот поцелуй и вот пожалуйста, ещё «лучше». Почти драка.

— Мне правда нужно объяснять почему?

Она ведь прекрасно всё понимает, хоть и каждый раз винит меня в бездействии. В армии не бывает приказов, которые ты не хочешь или не можешь выполнить.

— Нет, — она тоже не спешила вставать, лишь немного отодвинулась.

— Мы следуем своему долгу, но нарушаем при этом общепринятые законы морали, — дико хотелось курить, но так лень подниматься. — Я больше не знаю, что из этого правильно…

Я не должен произносить вслух настолько личные мысли, свои сомнения, но почему-то это сейчас казалось правильным. Я не мог сказать это Фридхельму, ведь я должен быть для него примером. Сильным, не знающим сомнений, должен вести его за собой. Я знал, что никогда не расскажу об этом ни матери, ни Чарли. Материнское сердце нужно щадить, да и представить, что нежная Чарли узнает, как выглядит изнанка войны, было невозможно.

— Каждый сам приходит к пониманию выбора, — тихо ответила она. — У тебя свои причины подчиняться приказам, как и у меня, а это значит, до конца дней придётся жить со своими демонами в душе.

— Когда мы наконец победим, всё будет по-другому, — это единственная надежда, что всё происходит сейчас не зря, что жертвы, которые мы приносим, приведут к нужной цели.

Я всё-таки попытался достать сигареты, неловко перевернув при этом бутылку, а когда докурил, понял, что Эрин ушла. Я не спеша допил остатки коньяка, чувствуя, как наконец-то сознание заволакивает отупляющим дурманом.

— Пойдём, тебя не должны увидеть в таком виде, — Фридхельм настойчиво тормошил меня.

Я нехотя разлепил глаза и позволил себя увести. Он поддерживал меня за плечи и всё время смещался так, что я не видел его лица, а я хотел посмотреть в его глаза.

— Фридхельм…

— Вот так, заходи, — он закрыл дверь и подошёл к постели, убирая покрывало. — Ты столько выпил, что спать будешь крепко и без сновидений.

Да уж, хотелось бы. Боюсь даже представить, что увижу во сне.

— Фридхельм, подожди, — обычно это он цеплялся за мою руку перед сном, когда боялся, что ему приснится ведьма, заманивающая детишек в пряничный домик. — Скажи, я действительно стал чудовищем?

Он усмехнулся знакомой усмешкой, чуть ироничной, чуть горькой, в глазах тяжело плескалась стылая вина.

— А это ты сам решай, ведь если это так, то я тоже им стал.

* * *

Прошла неделя. В суете сборов и переезда было некогда копаться в себе и размышлять о недавних событиях, но я хотел убедиться, что Фридхельм в порядке. Он всегда чувствовал всё более остро, чем я. И если сейчас плохо мне, то каково же ему?

Фридхельм сидел на крыльце с охапкой цветов на коленях, а белокурая девочка, доверчиво прильнув к нему, наблюдала, как он пытается сплести тонике стебли. В его улыбке мелькнула лёгкость. Та, которую ощущаешь наверное только в детстве, и я почувствовал, как что-то остро кольнуло. Всё-таки он так до конца и не повзрослел и раз всё ещё может так улыбаться, значит, не всё потеряно. Я с интересом присмотрелся. Значит, это её спасла Эрин? Девочка, заметив меня, вскочила. Фридхельм успокаивающе погладил её по руке и что-то сказал. Она подхватила свои цветы и зашла в дом.

— Это меня она так испугалась?

— Она вообще боится незнакомых людей, — пояснил Фридхедьм. — Надеюсь, ты не станешь читать мораль, что я не должен был забирать её?

Он что действительно считает, что я, не колеблясь, отправил бы эту девочку на смерть?

— Не стану, — я присел рядом. — Но ты же понимаешь, вам нужно оставить её. Хотя бы здесь. Пусть Эрин найдёт ей подходящую семью. Ребёнку не место на фронте.

— Она хочет убедиться, что девочка попадёт к хорошим людям, и я с ней в этом согласен, — Фридхельм достал сигареты и протянул мне пачку. — Ты хотел мне сказать только это?

— Нет, — я убрал из его волос запутавшийся цветок. — Разве я не могу просто так прийти, поболтать со своим братом?

— Конечно можешь.

Я понял, как мне не хватало этого. Видеть в родных глазах подтверждение, что мы по-прежнему близки друг для друга.

— Почему ты не играешь? — я задержался, заметив, что брат сидит на ковре перед коробкой с игрушками. — Теперь все солдатики твои.

Мне давно интереснее играть в сражения на улице с соседскими мальчишками.

— Одному неинтересно, — пожал плечами Фридхельм и вдруг попросил: — Лучше возьми меня в вашу игру.

— Ты слишком маленький, — отмахнулся я, тем более он действительно никогда не проявлял особого интереса к играм в войну.

— Ты никогда не берёшь меня с собой, — обиженно протянул он.

— Ты не умеешь стрелять из рогатки, да и бегаешь слишком медленно, — я торопился уйти, Отто и Бруно меня уже наверное заждались.

— Ну и что? Зато я могу заметить, где они устроят засаду, и прикрыть тебя, если нападут сзади.

Мы давно выросли, и теперь я, уже не спрашивая, тащил его играть во взрослые «игры».

— Завтра придёт список утверждённых отпусков.

— Интересно, кто из нас раньше попадёт домой? — улыбнулся Фридхельм.

— Вот уж не знаю.

Домой, не спорю, хотелось подчас так, что