Русь - Виталий Манческо

Вся улица блестела огнями, которые уходили в незримую даль, а сзади возвышались контуры Главного Управления, адские огни которого сияли через дорогу, да и видны они были ещё из далека, за пару километров до места прибытия. Даже грязные лужи, подобно кривым зеркалам, сейчас светились рябыми отблесками неоновых вывесок. Вечер лишь начинался и сейчас длинный проспект с его пестрыми, мерцающими, пятнами был полон людской суеты: выпивший народ сновал взад и вперед, около входа о чем-то спорила компания молодежи, вульгарная проститутка стояла подле дороги, метрах в десяти слева и что-то выглядывала в темной дали, а возле неё, в переполненной мусорном баке, рылась жирная крыса. Толстый серый грызун рыл мусор без малейшей доли стеснения, когда крысе было что-то не по душе, она недовольно фыркала и отходы летели на пол. Весь тротуар, вся дорога, были забросаны пустыми бутылками, пакетами, окурками сигарет да гнилыми объедками. Перед глазами его пронеслась бесшумная стая воздушных самокатов, они парили над землей как новейшие образцы заморских машин. Из открытых дверей, соседнего бара, неслись ритмы глубокого техно и там же, почти под самым порогом, сидела пара бездомных в ожидании щедрой подачки. Чуть далее, стояли люди продающие счастье, которое впрочем у каждого было свое, однако персоны те, имели ответы на любые вопросы. Где-то позади гудели назойливые сигналы автомобилей. Ночная жизнь делала свои первые поступи, заряжая необузданной энергией всё вокруг.

Из темноты переулка выскочила черная кошка, лапки и грудка её были белоснежные, будто спустилась она с небес, а не рыскала целыми днями по улицам в поисках какой-либо пищи. Прижавшись брюхом к земле, она проползла пару метров, застыла всего на долю секунды и в один прыжок вцепилась зубами в шею жирному грызуну. Всего несколько секунд тело крысы брыкалось, в то время как клыки кошки сдавливали горло её, а потом все прекратилось. Агония крысы исчезла, тело её обмякло и довольная кошка, горделивой трусцой, скрылась в той темноте откуда пришла.

Миновав пару луж, Данила оказался перед самым входом в кабак. Двери перед ним отворились и на его пороге возникла широкоплечая фигура охранника с какой-то женщиной, явно одетой не по погоде.

– Пошла отсюда, -прошипел охранник и толкнул женщину в спину.

Сделав короткий шаг, она споткнулась и упала на колени, прям в грязную лужу, забрызгав штаны да ботинки Данилы.

– Ещё и барина забрызгала, -хмыкнул охранник. -Ух скотина!

Двери затворять охранник не стал, а широким жестом руки, словно кланяясь, предложил Даниле проследовать внутрь. Он сделал шаг навстречу распахнутым дверям, но обернувшись назад передумал заходить внутрь и развернувшись на самом пороге, воротился назад, к сидящей на коленях женщине. Двери бесшумно закрылись за его спиной.

Он помог угнетенной подняться с колен и когда она предстала пред ним в полный рост, только тогда ему удалось разглядеть её полностью. Возраст женщины был около сорок, кожа её уже начала утрачивать природную упругость, однако изгибы линий лица ещё хранили следы ускользающей красоты, большие ясные глаза растерянно смотрели перед собой, тонкие русые волосы растрепанно вылазили из под обруча, худощавое тело дрожало под вязаной кофточкой, а ноги же её от коленок до обуви были промокшие. Было в её виде что-то не похожее на других местных дам, присутствовала некая интеллигентность, в каждой детали читалась скромная добродетель, но более всего в глаза бросалась одежда, она была довольно строгая, даже весьма старомодная: широкие серые брюки, замшевые сапожки на невысоком толстом каблуке, вязанная серая кофточка с воротником скрывающем горло, свитер сей был из таких, которые обычно вяжут бабушки любимым внучкам, а руки её крепко сжимали простенькую черную сумочку с потертой металлической пряжкой.

– Спасибо вам… спасибо огромное… спасибо, -продрогшим голосом, весьма сбивчиво, начала благодарить женщина. -Я доченьку ищу свою… доченьку мою…

– Вы продрогли вся и не по погоде одетые, -попытался успокоить Данила. -Идемте внутрь зайдем, там и расскажете все да согреетесь заодно, а то так и околеть здесь недолго, холод да сырость кругом же… идемте.

– Там доченька… дочурка моя Софьюшка, она трудиться здесь вот… -женщина протянула дрожащую руку в сторону двери из которой её только что выкинули. -А меня вот выгнали, я же лишь поинтересоваться хотела…

– Да вы успокойтесь, идемте согреетесь и расскажете, что произошло, -рука Данилы легла на плечо женщины пытаясь её успокоить. -Может чем и помочь вам смогу, а коль нет, то успокоиться да согреться вам в любом случае надобно.

Она посмотрела Даниле в глаза, по щеке её потекла скудная слеза и трясущимися губами она произнесла свое имя:

– Надежда… меня Надежда зовут.

– Весьма рад знакомству, -он улыбнулся и добавил: -А меня Данила звать.

Он приободряя потрепал её по плечу и они вдвоем пошли внутрь. Едва ноги их переступили порог заведения, как встретил их недовольный взор того самого охранника, который только что выпроваживал женщину из дверей сего заведения. Однако стоило охраннику увидеть в руках Данилы цветную купюру, как весь его негатив улетучился, а когда бумажка перекочевала в его карман, так он и вовсе превратился в милейшего человека и даже помог отыскать им свободный столик.

Ритмы джаза, так же как и вчера, разбавляли вечернюю суету, а тонкие волны серой дымки окутывали различными ароматами: ментоловый запах мешался с вишней, их разбавляли пряные травы, которые в свою очередь сменились душистым ароматом марихуаны, а стойкий дух классического табака стоял едва ль не везде. Как и вчера народа было полно и он продолжал прибывать.

Место нашлось им за дальним столом, в самом углу. Вчера он даже не заметил этого столика, настолько укромным был сей уголок. В самом центре стола, стояла черная табличка, на которой золотыми буквами было написано «Резерв», но стоило им только присесть, как охранник тут же убрал эту табличку. Свет здесь светил довольно тускло и густые тени буквально оживали от каждого движения, от малейшего взмаха руки, от короткого движения губ. Темные спутники создавали компанию своей безмолвной суетой и наполняли атмосферу каким-то таинственным мистицизмом. На столе, подле самой стены, стоял бронзовый канделябр в виде трехглавого пса из черепов которого торчали залитые парафином, наполовину сгоревшие, свечи. Сверху висела картина, по выцветшей потресканной краске да рассохшейся раме было видно, что она довольно старинная, да и сюжет холста говорил о сим факте. Женщина в синей накидке, с покрытой платком головой, держала на руках младенца, это был полненький кучерявый мальчик (о чем свидетельствовал краник у него между ног), карапуз самозабвенно сосал сиську матери, бросая свой не детский взор с другой стороны полотна. Взгляд мальчугана был полон доброты и какой-то неведанной глубины, словно принадлежал он не новорожденному, а исполненному понимания мужу.

Молодой парень в белой рубахе и черных брюках явился практически сразу и когда меню легло на стол, только тогда взгляд Данилы отстал от холста. Спутница же его, Надежда, продолжала молча взирать на картину: глаза её не моргали, губы безмолвно и еле заметно шевелились, а на лице растеклось блаженное изумление. Официант потянулся к канделябру и зажег все три свечи. Черная дымка, подобно скользкому змею медленно поползла вверх, окутав темными чарами матерь с младенцем.

– Господин чего-либо изволит иль мне позже явиться? -прервал тишину официант.

– Подожди не спеши пока, -сказал Данила, после открыл меню лежащее перед ним и протянул его женщине. -Выбирайте пожалуйста.

– Да я ничего не хочу, спасибо большое… -начала оправдываться женщина. -Я не голодная, дома сегодня обедала… спасибо вам огромное.

Данила понимающе улыбнулся, но настаивать не стал. После он ещё минуту листал страницы