Чёрная печать империи - Анастасия Разумовская

– То есть вы, Влад Алексеевич, мельком увидев металлическую бляшку размером полсантиметра на полтора, с выдавленными на ней циферками (а, заметим, видеть вы могли её только на столе у князя), запомнили весь номер?

Прежде чем ответить, парень догрыз гренку, допил кофе и положил чашку на поднос с грязной посудой. И только потом, очевидно, осознав, что деваться некуда, неохотно процедил:

– У меня фотографическая память, Дарья Романовна. Иначе я бы и слежку оборотней не заметил.

– И, отправляя вас в Особый на стажировку, нам не сообщили эту вашу презанятную особенность?

– Нет.

Даше не понравилось, как Влад пытался соскользнуть, и она надавила:

– Почему?

– Потому что в Академии не знают о ней, – почти рявкнул Влад и обиженно глянул на допрашивающую. – Потому что я достаточно умён, чтобы не демонстрировать всем вокруг мои преимущества. И не говорите мне, что от своих нельзя скрывать такие вещи. Вы же знаете, что в жандармерии не все свои.

Даша это знала. Столкнулась уже с ренегатами. Потому что ни один товарищ Бобрик не смог бы делать то, что делал, если бы не имел того, кто прикрывал его сверху.

– В академии на вступительных экзаменах проверяют память. Вам должны были показывать различные картинки: лица, фрукты, животных, числа и всякое такое.

– Да. И что? Я намеренно запорол тридцать процентов, «не вспомнив» то, что видел. Так что прошёл в середнячки.

«Ты не так прост, как кажешься, – подумала Даша, снова взяв кофе и опустив взгляд в чашку. – И это определённо интересно». Ей вспомнилось, как на её потоке мальчишки отчаянно старались продемонстрировать свою круть даже в тех вопросах, в которых этой крути не было. И как она сама ликовала, когда впервые сделала «солнышко» на турнике. Если бы кто-то из них был наделён таким даром, как Влад… Боже! Да он бы всем и всюду это демонстрировал, а рыжик…

И мгновенно приняла решение.

– Влад Алексеевич, вчера вы заявили, что хотите участвовать в моём следствии. Я была против, потому что это опасно. Куда как опаснее, чем расследовать преступления какой-либо банды. Потому что… ну, вы понимаете. Однако не в моих правилах ограничивать свободу выбора человека. А вы – человек взрослый. Но, прежде чем дать мне ответ, подумайте дважды. По сути, то, что я планирую, это самоубийство с шансом на чудо примерно таким же, как был у барышни Птицыной. Но у меня нет иного выхода, а у вас…

– Вы можете бежать. Например, в Москву. Или дальше. Если хотите, у меня во Владивостоке живёт дядя по отцу, Лев Николаевич Толстой. Он губернатор и вполне мог бы поспособствовать вашей службе в восточной жандармерии. Конечно, туда добраться сложно: Транссиб едва дышит, но…

– Лев Николаевич?

– Ага. Не разговаривайте с ним только о «Войне и мире». Его слишком часто об этом спрашивают. Так что дядя уже ненавидит собственного предка и, надо признаться, не слишком разумных родителей.

Даша задумалась. Побарабанила пальцами по столу, а затем с досадой хлопнула ладонью по гладкой поверхности. Что за чёрт? Откуда этот оборотень мог знать?! «Mariage d'Amour»!

– Насчёт дважды подумать. Я всегда думаю, прежде чем что-то предложить. И всем советую. Очень помогает не брать свои слова обратно.

Съехидничал. Случайно? Даша покосилась на парня. Да нет. Оказывается, наивный малёк вполне себе язва.

– Хорошо. Тогда ваша задача – установить контакт с кем-либо из близких друзей Птицыной. Не надо расспрашивать, не играйте в следователя. Ваша задача только установить контакт. В сети.

– Понял. Дарья Романовна, вам нужна нормальная одежда. Возьмите мою банковскую карту. Я напишу пин-код. Там хватит, если не вот прям в бутиках закупаться. Отец определил мне месячное содержание. Я не то, чтобы транжира, так что... Вы меня очень одолжите, если не заставите вас упрашивать.

– Не заставлю.

Даша взяла карту, испытывая двойственность чувств: ей было неприятно пользоваться деньгами малька. Но Влад был прав: другого-то выхода не было. Они оба это понимали. А тогда зачем кочевряжиться? Обещать отдать… тоже жеманство. Девушка не была уверена, будет и она жива завтра, или будет ли завтра на свободе.

– Где мы пересечёмся? – спросила сухо.

– Дома. Только хвост не притащите. Я настроил «умный дом» на отпечаток вашего правого указательного пальца.

– Откуда?

Парень рассмеялся, забрал её грязную кружку и поставил на поднос. Даша чуть не выругалась. Ну конечно: отпечаток.

– На каком вы курсе?

– На финальном.

Ну да, уж на пятом-то курсе они это делать умеют. И снять отпечаток пальца с кружки пятикурснику не составит ни малейшей проблемы.

– Ну раз так, значит, мне не имеет смысла торопиться, – заметила она лениво. – Тогда дуйте на учёбу, господин курсант. А я выйду после обеда. Кто у вас моет чашки?

– Уборщица. Послезавтра. Удачи. Куртку и обувь можете взять в прихожей. Любую. У меня сорок второй.

«Опять мне шагать в выворотках». Но для её сорокового лучше уж сорок второй размер Влада, чем сорок восьмой – доктора Ярополка.

– Успеха на учёбе, Толстой. Не заиграйтесь в детектива.

Она уползла в свою комнату. Там быстро оделась, осторожно вернулась в коридор и заглянула в прихожую. Пальто Влада исчезло. Тогда Даша натянула на себя мышиного цвета куртку, напялила каучуковые сапоги и поспешно выбежала из дворца на Галерную улицу, повернула в сторону бывших Императорских верфей, где ныне строили аэрокары (а кое-кто шептался, что и боевые кары). Уже на Адмиралтейском канале увидела долговязую фигуру Влада. Парень шёл почему-то мимо своей академии, и Даша подождала, пока он отойдёт на приличное расстояние и, смешавшись с толпой, последовала за ним.

Влад повернул на набережную Крюкова канала, и Даша удивилась. Зачем курсанту академии жандармов казармы воздухоплавательного полка? Последовать за ним она решилась, лишь когда Влад уже прошёл длинную-длинную кирпичную стену с совершенно симметричными окнами. Примерно на половине Крюкова канала Даша решила было, что Влад решил посетить Мариинский театр. Человек, музицирующий на рояле, да ещё и Шопена, наверняка склонен к эстетике. Но парень прошёл мимо. Пересёк канал по Кашину мосту и снова пошёл вдоль чёрной ленты поблёскивающей воды.

Голубой барочный храм Николы Морского остался позади, на другом берегу. «Значит, не свечку поставить перед сессией». Даша расслабилась и двинулась медленнее, стараясь держаться в тени. Здесь почти не было народу.

На Пикаловом мосту Влад