Чёрная печать империи - Анастасия Разумовская

замер, облокотившись о поручни. Из-за жёлтого света фонарей застывший курсант сейчас напоминал Даше знаменитую картину девятнадцатого века «Студент». Девушка напрягла память. Ерошенко? Ярошенков? Как там была фамилия художника? Но она никогда не жаловала слишком уж далёкую историю, а тем более историю культуры. Хотя конкретно этот холст ей всегда импонировал. Было что-то в угрюмом и подозрительном молодом человеке родственное.

Даша прижалась к стене, почти полностью с ней слившись.

У Влада с кем-то намечена встреча? Почему вот прям в зоне видимости аж с семи мостов? Она стала ждать. И почти совсем замёрзла, когда Влад вдруг обернулся в её сторону и громко сказал:

– Проблемы с доверием, Дарья Романовна?

Рыжий чёрт! И правда, талантливый пацан.

Даша прошла и встала рядом. Зябко поёжилась, наклонилась, положила локти на перила и попыталась расслабиться.

– У нас нет причины доверять друг другу, – сказала, насколько могла мягко и примирительно.

– Есть.

– И какие же?

– Мы в одной лодке, Дарья Романовна. У нас с вами нет другого выхода.

– Положим. И зачем вы тут?

– Хотел проверить: будете ли вы за мной следить.

Даша рассмеялась, растрепала короткие мокрые волосы. Уже промокли. Вроде и дождя нет, а так, моросящая сырость…

– У вас проблемы с доверием, Влад Алексеевич?

Курсант хмыкнул.

– Я подумал: вам телефон надо купить. Для связи. Ну и вообще…

– Неплохо было бы. Если бы телефонные карты без паспорта продавали.

– У меня есть две, – он обернулся к ней, протянул ладонь. – И телефона два. Всё оформлено на меня, так что…

– Вы пугаете меня своей предусмотрительностью. Откуда?

Влад передёрнул плечами:

– Как вы бежали из заключения?

– Хорошо. Спасибо. Телефон мне пригодится.

Даша взяла с узкой ладони микрокарточку. Заметила характерные мозоли на подушечках пальцев. Видимо, стрельбища Влад не прогуливал. Рыжий молча протянул ей мобильник. Девушка быстро вставила карту и включила телефон.

– Мы с вами в одной лодке, – напомнил Влад, а затем поднял воротник и, ссутулившись, побрёл обратно в академию.

– Почему семимостье? – крикнула Даша вслед.

– Хотел проверить, как далеко станете меня пасти. Ну и… просто люблю это место.

Аппарат наконец загрузился и мигнул в знак готовности. Даша посмотрела на время. Без четверти девять. Занятия в академии в девять. Ловко, конечно, Влад её просчитал.

Девушка зашла в сеть, вбила в поиск «Серафима Гавриловна Птицына», без труда нашла страницу в общаторе, а с неё перешла на страницу убитой горем матери. На портрете уже красовалась шикарная дама в классическом антрацитовом костюме, судя по переливам – шёлковом, и в широкополой довольно оригинального кроя шляпке. Тоже чёрной, траурной. С таким же аккуратным крепом, кокетливо скрывающем белоснежный лоб и чуть-чуть глаза. Ровно настолько, чтобы придать холёному лицу выразительную трагичность, а не изуродовать. Даша приблизила фото. Так… и брошка из чёрного жемчуга в наличии. Ай да… Аделаида Борисовна Птицына, урождённая Третьякова!

Загрузила поиск по фото.

Так и есть, вот они «Санкт-Петербургские сплет»… тьфу, «ведомости». Свеженькие. И вот то, что она искала, на главной, огромными буквами: «Вся правда о трагической гибели невесты кн.Шаховского». Поражённая горем мать: «Она всегда это предчувствовала, но мы не верили». Даша хмыкнула. Невеста? Да неужели. Пробежала статью глазами, а затем решительно набрала номер секретаря, указанный для приёма соболезнований.

– Здравствуйте, – защебетала милым голосочком. – Я от Его светлости Галактиона Родионовича. Могу ли встретиться с Аделаидой Борисовной прямо сейчас? А когда? Да, полтора часа мы готовы подождать. Но вопрос важный и не терпит отлагательств. Благодарю. Ирина Николаевна Добролюбова. Если удастся переместить встречу на более ранний срок, непременно сообщите.

И положила трубку.

Гад. Вот же циничный, расчётливый гад! Переобулся в полёте. Теперь Серафима уже не «девушка, которую ты имел одну ночь», а – невеста! Сволочь!

Даше понадобилось глубоко вдохнуть, затем медленно-медленно выдохнуть, чтобы прийти в себя. Что с ней? Почему история несчастного стрижа так зацепила её? Неужели Даша видит в Серафиме судьбу собственной матери? Отвергнутой и разрушенной тем, кому доверилась.

Девушка резко взяла себя в руки. Она не сентиментальная барышня. Не брошенная и никому не нужная сиротка. Она – офицер, жандарм, следователь. И через полтора часа ей предстоит важная встреча. А сволочей… видят боги! Сволочей она навидалась всякий. И, возможно, Шаховской не вот прям самый мерзкий из них.

Не время разводить сантименты, нужно приобрести соответствующую одежду для столь важной птицы и подготовиться. Следствие начато.

Глава XI

Птицыны снимали меблированные комнаты на третьем этаже неподалёку от Спасо-Преображенского собора, в здании, давящем на седобородых атлантов тяжёлыми балконами. Небо сыпало снего-дождём, и Даше пришлось взять такси, чтобы сохранить пристойный вид. Двери открыл консьерж, старик, похожий на бесстрастного лакея. Помог снять белоснежную шубку (взятую в аренду, Даша не решилась потратить чужие средства на такое великолепие). Вызвал старинный лифт. Девушка поправила золотистые локоны, достала зеркальце и попудрила кожу на щеках, разрумянившихся от жары в аэрокаре, а заодно убедилась, что парик выглядит естественно и не сбился на голове.

Дверь в апартаменты открыла горничная. Приняла шубку, подала бахилы. Бесстрастная, вышколенная, образцовая прислуга. Значит, не бедствуют.

Даша прошла вслед за комнатной девушкой в гостиную, присела на кожаный диван в стиле лофт, мягкий, пружинистый, достала органайзер, раскрыла и украдкой бросила взгляд в зеркало.

Комната всё в том же модном стиле минимализма, сурово, по-спартански. Дорого. Домашний кинотеатр на полстены. Ковёр из шкуры белого медведя. Тёплые полы. Прямые, тёмные шторы, скрывающие плинтус. Но хрустальные фруктовницы, вазочки с георгинами, какие-то миленькие фарфоровые статуэточки, безделушки, глянцевые журналы на стеклянном журнальном столике… Нет, хозяева просто следовали за модой, но души их к ней не лежали…

– Ирина Николаевна, – в зал вплыла та самая шикарная женщина с фотографии. Разве что без шляпки. – Простите, я не буду слишком любезна… Такое горе! А как же Фёдор Тимофеевич? Что с ним? Вроде бы Галактион Родионович всегда его присылал…

Всегда его… Даша мило улыбнулась, взмахнула наращёнными ресницами:

– Фёдор Тимофеевич переведён на другую должность.

– Но, – Аделаида Борисовна забеспокоилась, – но всё же в силе? Или Галактион Родионович передумали? Понимаете, на похороны приглашено множество лиц, вы же понимаете? Симочку мне, конечно, не вернуть, – она прижала платок к глазам, – но у меня две дочери на выданье. И, конечно, может показаться, что панихида – это дурной повод для завязывания связей и… Но я