Смерть во имя истины - Анна Велес

была более открытой, а потому имела больше поклонников. Раньше, чем фарсы, парисы начали ждать своего мессию. И он пришел к ним. Один из богов низшего пантеона возвысился, став посредником между светом и тьмой, судьей загробного мира, полководцем света. Имя ему было Маитан. Несколько династий царей различных земель, испытавших гнет парисов, поклонялись ему и справляли его мистерии.

Саймей узнал, что ремы, захватившие Эрец, землю фарсов, так же исповедовали культ Маитана. Многие парисы, что так и не оставили Эрец, который раньше был ими завоеван, тоже посещали эти мистерии. Культ Маитана был велик и славен. Но в дни земной жизни Пастуха, бога нашего истинного, он вдруг исчез. И все ранние свидетельства о Маитана испарились. Вначале Саймей считал, что вера истинная просто вытеснила маитан. Но после, изучая свитки библиотеки деда, он узнал, что очаги веры этой появлялись и на севере ремской империи. И даже в городе Визасе, где правил его дед — великий император Конст. Это насторожило юношу.

Закрывшись в библиотеке, он практически не виделся с родными. Иногда Саймей отрывался от пергаментов, чтобы поговорить с матерью. Реже — с отцом. Он был обижен на отца, что тот не раскрыл ему тайну раньше, что до сих пор отец не желает ему помогать в поисках. Но когда Саймея посетила странная мысль, что исчезновение культа маитан может быть как-то связано с тайной их рода, Саймей решил все же составить откровенный разговор с отцом.

Он вошел к нему решительно, посмотрел прямо в глаза. Сначала на лице отца мелькнула робкая улыбка. Но когда Саймей не улыбнулся в ответ, отец нахмурился. Он жестом отпустил охрану.

— Что ты знаешь о маитанах? — спросил сын.

На лице отца появилась некоторая беспомощность.

— Это древний и уже исчезнувший культ… — начал он, пряча глаза.

— Отец, — резко остановил его Саймей. — Это мне известно. Но что ты знаешь о них такого, чего нет в свитках. Я знаю, отец, что тебе что-то известно. Ты же тоже нашего рода!

Отец поднялся из-за стола. Плечи его как-то сразу ссутулились. Он будто постарел.

— Да, — твердо сказал он. — Я виноват перед тобой. И я это признаю. Но я хотел спасти тебя. Я был глуп и молод, когда решил дать тебе это имя. И я не видел доказательств, что именно ты являешься последним в роду. Мне известно, что наш род, к которому и я принадлежу, — он недобро улыбнулся. — Всегда исповедовал это религию. В тайне! И я стыжусь этого! Сам я вообще не разделяю каких-либо верований. Как бы того не хотел твой дед. И…

Он тяжело вздохнул.

— Все дело именно в твоем деде.

— Я знаю, что он и является тем, кто поднимется так высоко, что будет управлять не только судьбами людей, но и богов, — сказал Саймей.

— Значит, старик все же передал тебе рукопись, — горько ответил отец. — Что ж… Твой дед, великий император Конст, Объединитель всех истинно верующих, сам никогда не был приверженцем этой же истинной веры. Он хранил тайны рода и нашу религию. Как и было завещано. А я хранил его тайну и его жизнь. Даже от тебя!

— Но … — Саймей был растерян. — Как же так! Я был уверен, что это исчезнувший культ!

— Для всего мира это так, — согласился отец. — Но не для твоего деда. … Ты знаешь, что он убил свою жену, когда она случайно узнала его тайну?… Она была моей матерью!

Юноша был потрясен.

— И ты думаешь, что он мог бы убить и меня? — заикаясь, спросил он.

— Тебя нет, — опять горько улыбнулся отец. — Наоборот! Он чуть ли не с рождения посвятил бы тебя в тайны культа, если бы я не противился ему. Представь. Как я был счастлив, когда ты выбрал путь служения Церкви! У тебя было бы все. А со смертью деда никто бы и не смог узнать нашу тайну…

— Но отец, — возмутился мальчик. — Почему ты так противился этому?

— Потому что ты упрям, порывист, иногда слишком прямолинеен, — теперь улыбка отца была ласковой, но немного грустной. — Долго бы ты прожил, проповедуя веру отцов?

Саймей промолчал. Да, теперь он раскаивался, понимая, как любил его отец. На какие жертвы он готов был пойти ради него. Какую жизнь прожил этот так быстро постаревший мужчина, столько лет скрывающий тайны рода и ведущий бесконечную борьбу с ними.

— И что будет теперь? — задал он немного детский вопрос.

— Я проиграл, — сказал отец устало. — Ты… Что ты выбрал?

— Знаешь, — немного подумав. уже совсем другим тоном продолжил Саймей. — Чем больше я узнаю. Тем крепче моя вера в Пастуха, истинного бога нашего.

Он улыбнулся, увидев надежду в глазах отца.

— Но, прости, отец, — возразил он. — Я должен узнать эту тайну. И сохранить ее. От всех.

— Значит, твоя судьба будет не лучше моей, — обреченно вздохнул отец. — Будь осторожен, сынок.

Он крепко обнял Саймея.

— Там, в библиотеке где-то есть тайник, — сухим тоном, отстраняясь, продолжал он. — Там ты найдешь генеологическое древо нашего рода. Если захочешь проверить… И историю жизни твоего деда, которую он написал сам.

— Спасибо, — обрадовано сказал Саймей. — И … прости меня, отец.

— И ты меня, сын, — ответил он. — Больше не отдаляйся от меня. Мне больно это видеть.

Юноша кивнул. Он последний раз улыбнулся отцу и поспешил назад в библиотеку.

Он упорно вел поиски тайника. Но это оказалось не так просто. У юноши не было никаких навыков в подобных поисках и никакого представления, где бы этот тайник мог быть. Он осматривал библиотеку до поздней ночи, но так ничего и не нашел.

Библиотека была роскошной, богато украшенной комнатой. Здесь стояли ремские ложа, чтобы было удобно читать, фарсские табуреты и низкие столики. Были сделаны богатые стеллажи для письменных принадлежностей. И конечно, стеллажи со свитками. Картины и скульптуры пребывали здесь в огромном количестве. Саймей передвигал мебель, искал на стеллажах и за картинами. Но удача так ему и не улыбнулась. Наконец, он растянулся тут же на ложе и заснул.

На следующий день он собирался возобновить поиски. Позавтракав и обтершись водой, он по традиции своей отправился на ристалище на тренировки. А вернувшись в библиотеку, встретил здесь неожиданного гостя. Его дожидался высокий худой юноша, одетый в коричневую рясу послушника, которые ремы носили вместо фарсских талифов. Юноша с благоговением рассматривал свитки, картины на стенах, фрески. Он даже не сразу заметил появление Саймея, но когда тот окликнул его, резко вскочил на ноги и смущенно улыбнулся.

— Привет тебе, — поздоровался юноша. — Ты мой кузен Саймей?

— Да, я Саймей, —