Смерть во имя истины - Анна Велес

— Ты не слуга мне, — наставительно сказал он Араму. — Ты мой ученик. Я передаю тебе знания и навыки и вправе ждать от тебя стремлений к учебе, желания знать, успехов в умственном труде. Но при этом я не собираюсь использовать тебя, как мальчика для бития, или неугодного мне мальчишку, на котором мне следовало бы по своему желанию вымещать свой гнев. Ты равен мне перед ликом Пастуха, Истинного бога нашего. Я и обращаюсь с тобой как с равным, потому и считаю нужным заранее извиниться перед тобой за возможную несдержанность.

Арам был явно потрясен и смущен его словами, но все же кивнул, в знак того, что принимает точку зрения учителя и его извинения.

— После дневной службы и обеда ты мог бы поспать, — робко улыбнувшись, предложил юноша.

— До этого еще надо дожить, — пробурчал Послушник и тут же улыбнулся, вспомнив, как после такого ворчания Феликс сразу начинал подтрунивать над ним.

Отстояв утреннюю службу, Посланник вышел из Дома Истины уже в более приподнятом настроении. После ночных тревожных мыслей и страхов, Слово Пастуха, Истинного бога нашего, его благодать, таящаяся в залах Храма, успокоили его. Вместе с Арамом, братом Веспасом и братом Маркусом они отправились на завтрак. Разговор был легким и праздным. Посланник удивлялся роскошному саду, который вырастили монахи, высказывал радостное удивление богатству общины. Брат Маркус тут же пригласил Саймея совершить с ним прогулку по всему хозяйству монастыря. Посланник согласился, потому что именно этого он и добивался. Заметив удивленный и чуть обиженный взгляд Арама, Саймей незаметно сделал ему знак, давая понять, что все объяснит позже.

Они вошли в трапезный зал. Ароматные запахи фарсской кухни тут же напомнили Саймею, что он голоден. Сегодня юноша принес ему блюдо с мегадаррой и нарубленные свежие овощи под острой подливой. Принявшись за еду, Саймей вспомнил, что любит посещения Шалема именно за его потрясающую кухню. Именно здесь можно было встретить огромное количество различных хлебов, острых маринадов и приправ, несметное количество овощных блюд. Но насладиться завтраком ему так и не удалось. Брат Исса, только все приступили к трапезе, обратился к Посланнику.

— Мы ждем, Высокий Посланник, когда ты поведаешь нам о результатах своих расследований.

Настроение Саймея опять поползло вниз. Его возмущал властный, но в тоже время и подобострастный тон священника. Его намерение совать свой нос в дела Посланника, могли лишь помешать Саймею.

— Напрасно ты этого ждешь, — сказал он, посмотрев на брата Иссу. — Я не намерен посвящать тебя, брат, в свои дела. Я мог бы еще держать ответ перед настоятелем вашей общины. Но к моему сожалению его нет. Ты же, брат, пока не избран.

— И все же, — взгляд священника стал злым, тон более раздраженным. — Смерть отца Иокима затронула всех нас. И мы вправе ждать от тебя ответа.

— Его ждешь только ты, брат, — возразил холодно Саймей. — А перед тобой я отчитываться не намерен, как и говорил.

— Но разве не для того ты прибыл сюда, Саймей-Тень, — продолжал упорствовать священник. — Открыть нам тайну смерти настоятеля?

— Нет, — легко возразил Посланник. — Я здесь по поручению Главы. А это значит, что и ответ я буду держать перед ним и перед самим Пастухом, Истинным богом нашим.

— А может, тебе просто нечего отвечать! — уже не сдерживая себя, прокричал брат Исса.

— Тебе нечего, — твердо заметил Посланник, и видя, что священник не успокоится, он решился на некоторый жесткий шаг. — Или может быть, все дело в том, что тебя волнует мой ответ по другим причинам, брат Исса?

Над столом повисла тишина. Все поняли намек Посланника. Брат Исса побледнел и выглядел испуганным. Брат Веспас, тихо склонился над едой, стараясь скрыть веселье во взгляде. Как и Брат Лукас. Брат Маркус выглядел растерянным. И только брат Закари и брат Беньямин делали вид, что ничего не произошло. Один вообще не считал нужным вслушиваться в подобные разговоры, если они не касались традиций и обычаев монастырской жизни. А другой был слишком мудр, что бы сохранить спокойствие и своим примером призвать к этому и остальных.

Саймей продолжил завтрак, а когда наелся, кивнул Араму и отправился на улицу. У него было много дел.

— Ты желаешь осмотреть обитель? — робко спросил его послушник, выходя из зала вслед за своим учителем.

— Позже осмотрю, — согласился Саймей.

— Но зачем тебе тревожить брата Маркуса? — с обидой опять спросил юноша. — Я с удовольствием покажу тебе все, что ты захочешь.

— Не сомневаюсь, — Посланник ему улыбнулся. — Но … В общем, я думаю, что брат Маркус прояснит нам кое-что. А прогулка лишь подходящий повод для этого.

Юноша понимающе кивнул.

— Тогда мы можем вернуться в наши покои и читать, — предложил он, и глаза его блестели от любопытства и предвкушения.

— Именно так, — усмехнулся Саймей.

В гостевых покоях было уютно и светло. Посланник устроился на ложе, подложив для удобства валик под спину. Арам растянулся на ковре по своей мальчишеской привычке. Саймей рассудил, что разумнее отдать Араму на прочтение ту рукопись, что нашли они в кабинете настоятеля. Он не ожидал особенно страшных находок в том свитке. Но все же там, в летописи, среди записей, сделанных рукой послушника, были и строки, внесенные самим настоятелем. Неизвестно, какие мелкие, но, возможно, значимые детали там можно было отыскать. Конечно, ему следовало самому изучить обе рукописи, но Посланник не хотел обижать своего ученика недоверием, да и не располагал он избытком времени. Юноша довольно умен, он сам подскажет, если найдет что-то значительное. Саймей взялся за свиток из тайника.

Собравшись с силами душевными, Посланник развернул свиток. Не смотря на то, что отец Иоким был слаб галлами, почерк он сохранил мелкий и аккуратный, к счастью еще и весьма разборчивый. Строчки в рукописи были тонкими, но понял Саймей, что рукопись не очень и длинна. Он приступил к чтению.

«Я выражаю надежду радужную, что сей свиток, повествующий о делах и мыслях моих, будет более интересен читателю случайному, чем все то, что писал я прежде». К сожалению, Саймей сразу отметил, что отец Иоким не имел привычки помечать записи датами, а потому давность описанных здесь событий, определить будет трудно. «Ныне я как никогда чувствую приближающуюся свою кончину, — читал Саймей далее. — Слаб я стал глазами, труднее мне двигаться, быстро усталость сковывает тело мое. Однако же радостно мне, ибо брат мой Веспас уверен, будто не имею я каких-либо тягостных заболеваний, что вечно сулит нам старость. Пока же в письме и чтении помогает мне Арам, верный мой ученик. В делах же общины, помощником