Гримус - Ахмед Салман Рушди

– Чисто теоретически, – предложил Халлит.

– Чисто теоретически, ладно, – согласился Маллит, снова подкинув монету.

– Тогда если на одной стороне монеты жизнь, тогда на другой смерть, – сказал Халлит.

– Только тогда, – ответил Маллит.

– Чисто теоретически, – хором воскликнули оба абиссинца и улыбнулись друг другу.

Стены каньона продолжали медленно сдвигаться.

– Но тут парадокс, – продолжил Халлит. – Предположим, что существует человек, избавленный от ожидания смерти. Предположим, он пускается в бесконечное путешествие, где есть начало, но нет конца. Не означает ли отсутствие в этом человеке смерти также и то, что в нем нет и жизни?

– Спорно, – сказал Маллит. Подбросив монету, он поправился: – Выходит, что так.

– Следовательно, человек этот попросту живой мертвец.

– Более или менее.

– Но согласен ли ты с тем, что главное различие между живым и мертвым сводится к способности действовать?

– Чисто теоретически, – согласился Маллит.

– Тогда такой человек должен быть бессильным. Беспомощным.

– Бессильным. Беспомощным, – эхом откликнулся Маллит.

– Неспособным управлять своей жизнью.

– Неспособным управлять своей жизнью.

– Он должен постоянно метаться между своими страхами и сомнениями.

– Метаться.

У абиссинцев были очень певучие голоса. Взлетающий Орел понял, что необычайно увлечен этим разговором. Раньше он не понимал, в чем состоят красота речи и смысл простой беседы и споров, которые могут продолжаться бесконечно. Чувствуя, что его уносит, Взлетающий Орел усилием воли заставил себя собраться. Это оказалось ужасно сложно.

Неожиданно он заметил, что происходит с каньоном. С того момента, как он оказался здесь, ширина ущелья заметно уменьшилась. Он попытался вырваться из своих пут – безуспешно. Он начал громко взывать к Халлиту и Маллиту.

– Может ли мертвец говорить? – спросил Халлит.

– Сомневаюсь, – ответил Маллит и подкинул монету. – Нет, – сообщил он.

– Нет, – эхом откликнулся Халлит.

Выхода нет, печально подумал Взлетающий Орел. Потом он вспомнил, что ему шептал Вергилий Джонс: выход есть всегда. Но Взлетающий Орел больше в это не верил. Он будет лежать здесь, выслушивая бесконечные дискуссии этих двух экстраполяций своего собственного «я», пока скалы не поглотят их.

Взлетающий Орел закрыл глаза.

Ашквак был разочарован. Что толку в простой, но остроумной шараде, если человек даже не пытается решить ее? Конечно, из нее был выход. И очень простой. От этого человека требуется только немного подумать. В ашкваке медленно крепла уверенность, что Взлетающий Орел никогда не достигнет вершин в Игре упорядочения.

Но разочарование ашквака испарилось, сменившись изумлением, когда вдруг началось кое-что, к чему он не имел никакого отношения.

В дальнем конце каньона появился смерч.

Халлит заметил смерч и очень оживился.

– Маллит! – позвал он. – Смотри, Маллит, это смерч?

Не оборачиваясь, Маллит подкинул монету.

– Нет, не смерч, – отозвался он.

– Маллит, – воскликнул Халлит, – но это смерч. Это определенно смерч.

Тем временем смерч все приближался.

– Удивительный парадокс, – сказал Маллит.

– Удивительный, – с сомнением отозвался Халлит.

А потом смерч налетел на них. Сила, которую принес с собой Вергилий Джонс, разрушила их тела, точнее, обозначение их тел, чуждый человеческому сознанию конструкт чужеродного воображения. Халлит и Маллит превратились во всплески первородной энергии, которой когда-то были. На планете Спиральных танцоров о них сказали бы: они станцевали свой Танец ослабления до конца.

Взлетающий Орел открыл глаза. Смерч остановился вперед ним и начал медленно сбавлять обороты.

– Кружащийся демон! – вскрикнул от страха Взлетающий Орел, вспомнив о том, о чем не вспоминал уже семь веков.

– Привет, – сказал ему Вергилий Джонс.

После нескольких наводящих вопросов мистера Джонса Взлетающий Орел вспомнил Деггла и его «Эфиопию». Едва это слово прозвучало, шарада ашквака была разгадана. Слово «Эфиопия» было ключом к шараде, выходом из нее. «Эфиопия… Абиссиния… I'll be seeing you… Увидимся… Прощайте». Взлетающему Орлу достаточно было сказать: «Прощайте», и шарада разрешилась бы.

Все было так просто, грустно подумал ашквак. Очень просто. Абиссинцы выглядели как Деггл. Место названо половиной любимой присказки Деггла. Даже идиот догадался бы, что выход на волю увязан со второй половиной фразы. Даже идиот. В этом проблема большинства людей. Они ничего не смыслят в играх.

XXIII

Чистое бескрайнее море лежало вокруг них, соленые брызги кололи им щеки, освежали лица; море туманов и облаков, серые волны, скрытые под пеленой; море, где проще простого потеряться, тягучее, неизменное море.

Взлетающий Орел лежал, переводя дух, на жестких досках плота, еще не понимая до конца, где он, еще переживая недавнее происшествие; на его горизонте совершенно нагой Вергилий Джонс стоял под изорванным парусом, на страже, ощущая, как кровь восторженно бурлит в жилах. Сцена была создана во всех подробностях и накрепко запечатлена.

– Можно я буду звать вас просто Вергилий? – нерешительно подал голос Взлетающий Орел.

Оказалось, Вергилий будет только польщен.

– Конечно, конечно. Зовите меня Вергилий.

Продолжительная пауза для закрепления дружбы.

– А как мне называть вас? – наконец спросил Вергилий.

Взлетающий Орел ничего не ответил.

– Мистер Орел, вы слышите меня? – Вергилий Джонс повернулся к индейцу.

Взлетающий Орел спал.

Вергилий Джонс проковылял на другую сторону плота и присел возле спящего.

– Я спас вам жизнь, но не стоит благодарить меня, – сказал он своему спутнику. – Это я должен благодарить вас, и слов, чтобы выразить свою благодарность, у меня нет. Я пришел сюда к вам, потому что это за мной числился долг, о котором никак нельзя было забыть. Не стоит меня ни за что благодарить; и ничего не бойтесь.

Море плескалось у бортов их утлого суденышка, набегало, а потом отступало; набегало и отступало, пока старый слон смотрел на тело молодого-старого оленя.

– У меня есть немного еды, – с удивлением сказал Взлетающий Орел. Он полез в карман своих рваных брюк и достал две черствые галеты. Он отдал одну галету Вергилию Джонсу, прикрывшему наготу старым плащом Взлетающего Орла. Они принялись неторопливо жевать.

– Зовите меня просто Взлетающим Орлом, хорошо? – предложил Взлетающий Орел и добавил: – Вергилий.

Они ели и смотрели друг на друга.

– Все, что вы когда-либо делали, по сути, было подготовкой к острову Каф, – сказал Вергилий.

Взлетающий Орел заметил в Вергилии перемену: инертность сменилась спокойствием. Теперь в нем появилась сила, которая вселяла уверенность и во Взлетающего Орла. Мы зависим друг от друга, подумал Взлетающий Орел не без удовольствия.

– Все, что я когда-либо делал, – продолжил Вергилий, – в некотором роде было точно такой же подготовкой.

– А чем вы занимались? – спросил Взлетающий Орел.

– О, я путешествовал, – ответил Вергилий Джонс. – Как и вы.

Море о чем-то секретничало с плотом.

– В жизни любого человека есть высший пик, – сказал Вергилий. – Момент, в который все обретает смысл – понимаете? Который все оправдывает. В любом случае, так это вижу