Гримус - Ахмед Салман Рушди

на ней на самом деле разыгрывалась сцена, гигантские тени от которой ложились на дальнюю стену. Взлетающий Орел не сразу разобрался в игре света и теней и несколько мгновений холодел сердцем – дважды обманутый иллюзией, он с уверенностью ожидал третьего обмана; но основным здесь было все-таки нечто другое: обезумевший от страха, он был непоколебимо уверен в том, что старый смуглый горбоносый вождь в уборе из перьев – не что иное, как одна из инкарнаций бога аксона. И поскольку это измерение было таким, каким оно было, правдой становилось то, во что верил Взлетающий Орел.

Бог аксона поднялся со своего трона; жрец продолжал нараспев повторять молитву, пока бог взмахом руки не велел ему замолчать. Бог был невысок ростом, но огонь его свирепых глаз под тяжелыми веками без труда пронизывал даже холодный сумрак святилища.

– Итак, Рожденный-от-Мертвой все-таки пришел к своему богу, – провозгласил аксона, и от этих слов сердце Взлетающего Орла снова обдало холодом. Ибо ему открылось то, что было до сих пор скрыто под покровом темноты и церемониальных одежд.

Старый смуглый горбоносый бог в уборе из перьев был женщиной.

– Рожденный-от-Мертвой.

Богиня выкрикнула это имя (самовольным именем воина она пренебрегла, явно желая оскорбить) высокомерно, с крайним отвращением.

– Все, что Неаксона, Нечисто, – молвила богиня. – Нечисто. Разве забыл ты, жалкий нечистый выродок, что означает этот закон? Ты пришел осквернить это священное место, ты, белокожий, бледнолицый, полукровка среди чистых, предатель своего племени, ты пришел совершить высший акт богохульства. Рожденный-от-Мертвой терпеть не может аксона; он пришел не на поклонение. В смерти ты родился, и разрушение – твоя судьба. Все, к чему ты прикасаешься, становится грязным; все, за что ты хватаешься, ломается; всякий, кого ты любишь, задыхается от твоей любви; всякий, кого ты ненавидишь, очищен твоей ненавистью. Кого ты пришел уничтожить – не саму ли богиню аксона? Неужели червь так глубоко проник в тебя?

Слова богини коснулись самых потаенных сомнений Взлетающего Орла; он едва мог говорить, но сумел-таки заставить свои пересохшие губы шевелиться. Его слова едва слышно прошелестели в полумраке.

– Не знаю, смогу ли я, – сказал он. – Но если смогу, то уничтожу тебя.

Богиня аксона расхохоталась, и ее безудержный смех разнесся под сводами святилища.

– Ты приговорил себя своими устами, Рожденный-от-Мертвой, – выкрикнула она. – И от своей руки ты погибнешь.

Богиня опустилась обратно на трон, но теперь на ноги поднялся жрец, хранивший молчание во время всего разговора, – он повернулся и сбросил плащ. Самообладание Взлетающего Орла получило еще один удар.

Он смотрел в собственные глаза.

Да, в собственные глаза: но в остальном это было лишь его гнусно измененное отображение. Тело было таким же, и, как у самого Взлетающего Орла, за головной повязкой у существа торчало перо, однако остальное облачение разительно отличалось. Полосатый однобортный пиджак прикрывал его голый торс. Кожа была мертвенно-белой. Пояс обвивала нитка бусин, с которой свешивались два квадратных куска материи – желтый квадрат прикрывал гениталии, голубой – ягодицы. Никакой другой одежды на двойнике не было. В его ушах блестели женские серьги, на щеках алели румяна, на губах помада. Брови существа были выщипаны в виде тонких дуг, длинные ресницы свисали вниз.

И голос – еще не сломавшийся, высокий голос евнуха, пародия на его собственный:

– Иди сюда, Рожденный-от-Мертвой. Давай.

В правой руке существо держало легкий топорик, томагавк. В левой руке у него было ружье. В том, что ружье заряжено, Взлетающий Орел нисколько не сомневался. Сам же он был безнадежно безоружен.

– Иди же, Рожденный-от-Мертвой, – раздался насмешливый голос богини аксона. – Ты готов сразиться с моим защитником? Говорят, ты великий воин. Так давай, иди.

Взлетающий Орел вздохнул и медленно двинулся вперед.

Он рассчитывал, что его суррогат поступит так, как он сам поступил бы в подобной ситуации, и выберет томагавк, прежде чем прибегнуть к грубоватой помощи ружья. Взлетающий Орел всегда лучше чувствовал себя с метательным оружием для ближнего боя. Он шел ленивой, почти наглой походкой и небрежно сунул руки в карманы, чтобы пуще раззадорить противника.

И тут его правая рука сомкнулась на каком-то твердом, округлом предмете. Он с удивлением вытащил его наружу. Это была Кость К.! Та самая Кость, которую бросила ему Птицепес, прежде чем исчезнуть в проходе, уводящем в глубь ее тела.

Кость К.: Взлетающий Орел не стал долго размышлять. Он мог бы спросить себя: откуда она взялась спустя столько времени? Возможно ли, что он просто ее не замечал? Но сейчас все это не имело значения. У него было оружие, и это в корне меняло характер схватки. Теперь его противник вполне мог решить сделать выбор в пользу безопасности и сразу же воспользоваться ружьем. У Взлетающего Орла были считаные секунды, то мгновение ступора, в который жрец впал, когда увидел в его руках неожиданный предмет.

Одним плавным движением Взлетающий Орел метнул Кость, как бросил бы большой и нелепый дротик. Кость ударила жреца в запястье руки, сжимавшей ружье. Короткий крик боли, и ружье упало на пол. Кость тоже упала; она раскололась вдребезги, в результате чего и Взлетающий Орел, и его двойник пораженно застыли на месте.

Позже Вергилий Джонс разъяснил Взлетающему Орлу тайное значение этого предмета. Это был шифр, ключом к которому служили звуки его названия:

К – место. Кость – предмет. К.-Кость, иначе Каость, Ка-ось – Хаос. Вот так.

Но тогда Взлетающий Орел мог только наблюдать ужасающий эффект от разрушения Кости.

Мельчайшие ее осколки вихрем поднялись с пола и образовали облако посреди места сражения. Сначала туда кануло ружье. Оно просто перестало существовать. Затем начали исчезать и другие вещи.

В центре святилища образовалась дыра. Стремительный распад структуры измерения. Хаос.

Взлетающий Орел пришел в себя на секунду раньше своего альтер эго; возможно, потому что стоял дальше от дыры. Он бросился на жреца вперед головой и со всей силы боднул его в живот. Суррогатный Взлетающий Орел пошатнулся, сделал шаг назад, потом в сторону.

И провалился в дыру, обратившись в хаос, в небытие.

Богиня аксона поднялась на ноги, ее глаза сверкали гневом; но за этим гневом, как мгновенно понял Взлетающий Орел, крылся страх. Кость К., элемент случайности, сорвал ее идеально выстроенный план; теперь она была во власти Взлетающего Орла. Медленно и осторожно он направился к ней.

– Стой на месте, Нечистый, – сказала она, но голос выдал ее.

– Я не знаю, что ты такое, – на ходу ответил Взлетающий Орел, – но знаю, что, осквернив тебя, очищу свое прошлое. Очищусь от стыда и