Гримус - Ахмед Салман Рушди

только неуместный, но и недвусмысленно опасный. Даже самые опытные из Мастеров не могут без риска играть с Внутренними измерениями других людей. В этом же случае риск был огромный.

– Если вы клоните к тому, что я намеревался причинить вашему спутнику вред, то вы недооцениваете мои способности. Я интуитивно почувствовал, что ваш спутник сыграет свою роль в процессе Итогового упорядочения, и с моей стороны было бы чрезвычайно неразумно искажать это Упорядочение намеренным действием. Я лишь задал ему шараду, чтобы углубить его знания об измерениях. Примите во внимание следующий факт: если бы я этого не сделал и он бы сразу же сразился с Лихорадкой, то он никогда бы не победил своих чудовищ. Разве это можно назвать неуместностью?

Вергилий задумался на минуту.

– В ваших словах есть доля истины, – признал он. – Но мы не знаем одного – действительно ли ему нужно было одолеть своих чудовищ. Но что сделано, то сделано, и теперь даже он скажет, что это было необходимо. Но, будь все по-другому, возможно, ему бы и не пришлось этого делать. Ваше оправдание опирается на недоказуемую предпосылку.

– Бремя доказательства лежит на вас, – пришел ответ.

Вергилий начал новую атаку.

– Во-вторых: вы не будете причастны к Итоговому упорядочению острова, но, даже выяснив это, вы не покончили со своей неуместностью здесь и остались. Зачем? Вы никому не нужны на острове; вы не являетесь частью его замысла, поэтому, по вашим же правилам, если бы он как-либо использовал вас в процессе Упорядочения, это было бы искажением естественного хода вещей, Наблюдатели нам тоже не нужны. Что скажете на это?

Молчание длилось несколько минут. (Взлетающий Орел, лишенный возможности слышать половину этого жутковатого диалога, был наполовину уверен, что он закончился. Затем в голове Джонса снова зазвучал голос ашквака, на этот раз медленный и угрюмый:

– Это грамотный ход, мистер Джонс. Вам с самого начала не следовало допускать, чтобы раздражение взяло верх над вашим здравым смыслом. Первый ход был напрасным, так что совершенства вы не достигли. Но, как бы то ни было, счет очков – вещь строгая. И счет есть счет. Счет есть счет. Счет есть счет. Счет есть счет.

Голос, несколько раз монотонно повторивший одну и ту же фразу, был обременен знанием о поражении. Вергилий, внезапно проникшись сочувствием, спросил:

– Но, Мастер – если вы знали, зачем остались?

– Не стоит называть меня Мастером. Мастер не поступил бы так.

– Но Мастер сделал именно это, – сказал Вергилий. – И я хотел бы знать причины.

Ашквак ответил просто:

– Мне здесь понравилось.

Вергилий попытался представить себе пейзаж планеты Язлем. Пустынный. Безжизненный. Естественно, что такое высокоразвитое существо, как ашквак, предпочло сложное устройство острова Каф.

– Мастер, – произнес он наконец, – я должен попросить вас покинуть нашу землю.

Ответ ашквака был резким. Вызывающим.

– Я не уйду. Я останусь.

– Тогда, – продолжил Вергилий, чувствуя, как все его тело ломит от усталости, – я вынужден Упорядочить вас вон.

Из пустоты донеслось что-то вроде глухого смеха.

– Может быть, я и потерял форму, но не настолько, – отозвался ашквак. – Вы одержали временную победу благодаря моему непростительному отступлению от Правил. Но победить меня в Упорядочении у вас не получится.

Взлетающий Орел увидел, что Вергилий Джонс встал. Он прикрыл лицо руками, и случилась удивительная вещь: он словно бы стал расти. Но не в высоту. И не в ширину.

Мистер Джонс рос в глубину.

Единственная фраза, при помощи которой можно было бы объяснить происшедшее, имела любопытный второй смысл.

Вергилий Джонс добавил себе несколько измерений.

Не только мне приходится сражаться, подумал Взлетающий Орел; но Вергилий слаб, а я был готов к борьбе. Кроме того, выбор места сражения за его противником.

Мысли Вергилия Джонса неслись приблизительно в том же направлении; но еще он был очень доволен своим продолжающимся пробуждением. Казалось, он снова может посещать другие измерения спустя столько времени наконец-то. Вот оно. Боль.

Вергилий Джонс повернулся лицом к ашкваку.

– Мистер Джонс, – произнес тот. – Позвольте одно слово перед началом поединка. На тот случай, если вы одержите победу.

– Слушаю? – ответил мистер Джонс. (Что это – тактика затягивания?)

– Не только я неуместен на этом острове, мистер Джонс. Боюсь, что и вы тоже.

Вергилий ничего не ответил, но было ясно, что ашкваку удалось его задеть. Его возрождение было хрупким процессом. Сомнения могли легко все разрушить.

– Интуитивная догадка, мистер Джонс, ничего более, – продолжил бестелесный голос. – Мне представляется, что вы не примете особого участия в Итоговом упорядочивании. Это ясно как день. Не находите, что это придает нашему поединку приятную симметрию, а, мистер Джонс?

– Давайте приступим, – отрезал Вергилий Джонс.

Для Взлетающего Орла дальнейшее не отличалось особой насыщенностью событиями. Не имея опыта проникновения во Внешние измерения, он не мог выйти на поле битвы. Вергилий Джонс неподвижно застыл, склонив голову к груди, подняв руки и выставив их ладонями вперед, словно человек, толкающий тяжелую дверь. Затем он внезапно, без предупреждения, рухнул ничком на землю. Неподвижная материя замерла кучей на лесной подстилке.

Взлетающий Орел бросился вперед.

Вергилий Джонс с трудом пришел в себя.

– Не о чем беспокоиться, – прошептал он. – Это даже схваткой не назовешь. Безнадежно. Вошь, пытающаяся изнасиловать слона. Я не смог Упорядочить его отсюда. Это не получилось бы у меня и за миллион лет. Это его игра.

– Но где же он? – спросил Взлетающий Орел, оглядываясь по сторонам.

– Кто знает, – ответил Вергилий. – Да это и не важно. Он нас больше не тронет. Первый раунд, как бы там ни было, остался за нами. Кто избавит меня от этого надоедливого ашквака? – крикнул он затем, смело попытавшись выказать беззаботность.

Что-то случилось с лицом Вергилия Джонса. Последнее поражение не только обессилило его, но и лишило чего-то гораздо большего. Этот Вергилий Джонс вновь стал похож на того человека, каким он казался сначала: неуклюжим, нерешительным, бесполезным. Отважный покоритель Внутренних измерений исчез, опять превратился в вечного неудачника.

– Вергилий, – сказал Взлетающий Орел. – Вергилий. Спасибо вам.

Вергилий Джонс хмыкнул.

И потерял сознание.

Пациент и заботливая сиделка поменялись ролями.

XXVII

Когда-то. Тогда. Давно. Раньше. Гроза титек. Да, я. Они легко попадали мне в руки. Они попадали ко мне. Я ублажал их. Легко. Нежно, хотя некоторые любят пожестче. Нежно вел на пик блаженства. Мягко на вершину боли. Груди, похожие на пару горных пиков-близнецов, они сами просились в руки, это были вершины, уступающие прикосновению. Все мое. Сладкие штучки. Что за сладость. Развратник, тогда… Любые органы от бездействия увядают. Я не знал удержу, тогда.