Моя чужая новая жизнь - Anestezya

— Чего надо? — без особой вежливости спросила я, глядя на растерянную мордаху девицы.

Эта Надька уже давно меня подбешивала. Во-первых, мне не нравилось, как она посматривает на Фридхельма. Уж что-что, а женский интерес я всегда безошибочно могу подметить. Во-вторых, я как-то случайно подслушала её разговор с подружкой в палисаднике, что лишь укрепило мои подозрения.

— Покажи помаду. Что прям настоящая?

— Дура ты, Надька, конечно! И помада, и чулки шёлковые как у этих городских. Приходи сегодня ко мне, может, и тебе кто-нибудь понравится.

— Боязно мне как-то идти. Да и тётка за мной следит, не пускает никуда по вечерам.

— Говорю же, дура ты, у вас вон какой славный солдатик остановился.

— Так он же с этой фифой.

— Ну и что, кто она ему? Жена?

— Да вроде нет… И вообще она странная. Хоть и строит из себя фрау, я думаю, она русская как и мы.

— Да ладно, она же в форме ихней ходит.

— Ну и что? Я как-то услышала, как она ругается, когда споткнулась. Загнула, как наш дядька Мишка, когда напьётся. Фрицы таких слов-то и не знают.

Да ладно, благодаря мне теперь знают. Но каковы красотки! Сидят, сплетничают про меня, да ещё строят планы на моего мужика. Ну да, конечно. Тут же чулки, помада… Каков соблазн, а?

Ну, а самое главное — её внешность. Эта девка была практически моей копией. Разумеется не этой блондинистой молью, а меня настоящей. Нет, конечно я-то однозначно красивее, но типаж тот же. Тёмные кудри, брови и ресницы, которые не нуждаются в тонне косметики, карие глаза и фигура вполне себе ладная. Мысли конечно дурацкие, но я ревниво следила, как на неё реагирует Фридхельм. Ну, а кто бы на моём месте этого на делал? Пусть он любит меня не за внешность, но интересно же, запал бы или нет, будь я другой масти? Скорее всего нет. Какого-то особенного интереса в его глазах я так и не увидела.

— Тётка просила передать, пусть Лиза завтра остаётся у нас, — кисло улыбнулась девица. — Вы же её всё равно нам оставите, так пусть привыкает.

— А нельзя было сказать всё это утром? — не выдержала я. — И вообще завязывала бы ты с этим. Думаешь, я ничего не замечаю? Трешься как кошка у чулана с мясом, бегаешь к нам под надуманными предлогами. Тебе здесь ничего не светит, поняла?

— А чего тогда ты так всполошилась, если уверена, что не светит? — нагло усмехнулась эта дрянь.

— А ну пошла отсюда, — рявкнула я. — И чтоб я тебя здесь не видела. Я сама поговорю с Раисой насчёт Лизы.

— Эрин? — удивлённо спросил Фридхельм, подозрительно оглядывая нас.

Эта паршивка тут же изобразила обиженную няшу. Губки трогательно дрожат, даже слезу пустила.

— Лиза завтра придёт, — он мягко улыбнулся ей.

— Зачем ты ей нагрубила? — дождавшись, пока Надя уйдёт, спросил он.

— Терпеть не могу, когда подслушивают под окнами, — раздражённо ответила я.

— Она тебе не нравится, но эта семья помогает нам с Лизой, — напомнил он. — И вообще, я не узнаю тебя Эрин. Ты ведь была всегда так добра с ними.

Говорить ему о том, что девчонка собралась его охмурить я не стала. А смысл? Он-то не в курсе её планов, а выставлять себя ревнивой дурой сейчас не самое подходящее время. И так вон толком не помирились.

— Это нервы, — вздохнула я. — Слишком многое в последнее время случилось, и я действительно не знаю, как нам быть с Лизой.

— Я понимаю, девочка верит, что её родители живы, и ждёт встречи с ними, но подумай, ведь мы можем дать ей куда больше, чем эта женщина.

— Ты прав, — я не стала спорить. — Нам же не нужно решать что-то прямо сейчас.

Может иногда и стоит пойти на компромисс?

* * *

В то утро я решила, что обидки Фридхельма затянулись и надо что-то в этом плане менять. А то взял привычку ложиться в другой комнате. У Раисы была и спальня, но видимо все дети на печи не помещались, поэтому в гостиной — она же кухня-столовая — тоже стояла довольно внушительная койка. Лиза, дитя деревенской цивилизации, всегда просыпалась раньше меня и, судя по всему, уже убежала играть. Ничего, сейчас соберусь, и пойдём завтракать. Блядь, а это что за выходки? Я столбом застыла на пороге, не веря глазам. Надька склонилась над спящим Фридхельмом и, судя по всему, чуть ли не в трусы к нему уже лезет.

— Я тебе не мешаю, нет? — прошипела я.

— Я вам молока принесла, — тоже шёпотом ответила девица, нагло щуря бесстыжие глазюки.

— Пошла вон, живо, — я готова была вышвырнуть её своими руками.

Фридхельм сонно пробормотал:

— Рени? Кто приходил?

— Никто, — уверенно ответила я и присела рядом. — Пора вставать.

Глядя на это заспанное родное чудо, как ни в чём ни бывало потянулась обнять. Кто-то же должен быть умнее, тем более накосячила я. Хочется целовать его, пока из глаз не пропадёт этот стылый лёд непонятного ожидания, что я видела в последние дни. Ладонями касаюсь его груди, поглаживая тёплую от сна кожу, осторожно спускаюсь ниже. Он выдохнул, притянул меня