Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

тот чувствовал себя живым только в вечной погоне, полностью осознавая ее бессодержательность, но остановиться не мог, иначе потерял бы единый смысл жизни.

Единственный смысл жизни – жить как можно дольше.

Только Игорь не сумел вовремя остановиться и позволил Зверю победить: Филипп не повторит его ошибки.

Смешно. Хватит отказываться от меня!

Он зарядит этот пиштоль серебряным шаром. Разоблачит заговор против Ордена, кто бы за ним ни стоял, и на этом его последняя охота закончится. Он приложит струйку к виску и нажмет на крючок.

Грязные.

Если почувствует, что пора, сделает это раньше. Он рыцарь — и уйдет из жизни по-рыцарски, на собственных условиях, где и когда пожелает, в характерной форме, без превращения в осатанелого хищника, которому быть трофеем Олексы Воропая или отряда назначенцев.

Самоубийство – выбор слабаков.

- Заткнись!

- Простите, - послышалось рядом. – Но я ничего не говорил!

Филипп встрепенулся: оказалось, что мысленно он покинул город и замер прямо посреди дороги. На него удивленно таращился курносый юноша, в глаза бросалось черес с отсутствующей золотой скобой.

– Все хорошо? Потому что вы так замерли...

- Иногда болтаю сам с собой, - Филипп спрятал пистолет и кивнул на его черес. — А ты, наверное, один из новых джур. Небольшая прогулка перед завтрашним днем?

- Ага, - юноша покраснел. — До сих пор не уверен, возьмут ли меня.

- Возьмут, поверь.

Сейчас они примут любого. А все эти проверки — дань старым традициям.

Скажешь ли ему об этом?

– Но я не понимаю некоторых важных вещей, – признался джура. – Как без них стать настоящим рыцарем? Спрашивал у учителя много раз, но он объяснить не умеет, так что я делал вид, будто сообразил, хотя на самом деле ничего не понял, однако если ему признаюсь, учитель меня закопает, потому что думает, будто я все знаю, а завтра испытания Совета Симох есаул, и если вдруг об этом

– Стой, – остановил речевой поток Филипп. — Что ты не понял?

– Как работает лунное иго, – ответил джура и смущенно втянул голову в плечи. — И где надо ночевать, чтобы не постигло проклятие Зверя...

Га-га-га!

Мир испытывает жестокое чувство юмора.

- Садись, - характерник устроился на траву у дороги. — Есть два простых правила, которые мне открыл учитель, а потом напомнили в шалаше часовых. Нужно только таляр, перо и карту, которую тебе выдадут после золотой скобы.

Филипп достал из рюкзака атлас, с которым никогда не расставался, карандаш и серебряную монету. Осмотрел кончик карандаша, несколькими быстрыми движениями ножа подострил его и обратился к усевшемуся рядом джуре:

- Внимание на карту, - он развернул страницу с северным волынским паланком, где в этом году еще не бывал. — Скажем, полнолуние застало тебя в селе Нуйно. Берешь монету, кладешь центром на место ночлега, обводишь карандашом.

Грифель обежал вокруг здоровенной монеты.

— Правило первое: сюда теперь три месяца нельзя, — Филипп показал карандашом на немалый кусок земель внутри круга и легонько заштриховал его. — То есть не дай трем следующим полнолуниям застать тебя в этом кругу ни в коем случае.

— А учитель говорил, будто другу позволено, потому что...

– Правда в том, что ты не захочешь почувствовать второе полнолуние. Насильственное обращение под игом луны значительно хуже первого преобразования.

Джура вздрогнул и побледнел.

— Про третье полное скажу просто: Зверь овладеет тобой навсегда.

Как будто это что-то плохое.

- Чтобы не запутаться, отмечай каждую метку датой. Не полагайся на память, она точно подведет.

– Понял!

Характерник постучал карандашом по карте.

— Веди учет без перерыва и тогда не попадешь в беду. Часовые обычно имеют несколько отдаленных мест для ночевок на полнолуние, потом возвращаются к своему паланку — пока иго не спадет с первого места, а дальше по кругу...

Юноша почесал нос.

- А какое второе правило?

- Правило ночевок. Если две-три ночи подряд ты находился в одном месте, это не страшно. Но если их будет десять, считай, что тебя застало полнолуние. Что в таком случае нужно делать?

— Брать монету и рисовать круг с отметкой. Следующие три полных там встречать нельзя.

– Правильно, – кивнул Филипп. — Именно поэтому из нашего брата такие плохие хозяева.

— Нельзя надолго задерживаться в одном месте, — джура забарабанил себе по носу так резво, даже чихнул. — Ах, извините... А если только девять ночевок и потом куда-то поехать на ночь и вернуться?

— Наше соглашение невозможно втиснуть в цифры часов, дней или миль, друг. Эти правила должны только помогать сохранить себя и людей вокруг.

Сколько людей ты сохранил, Филипп?

— Судьба характерников, пытавшихся обмануть проклятие, одинакова: все были сломлены Зверем. Не играй с цифрами, потому что проигрываешь. Нашему брату разрешено остановиться только после смерти.

— Сойду в небо синее черным дубком, — пробормотал джура. — Главное теперь не напутать ничего...

Как думаешь, сколько он протянет?

– Сложно разве сначала, дальше ты быстро приучишся среди часовых. Все системы ротаций в шалашах разработаны так, чтобы избежать лунного ига, — Филипп вернул монету в карман. — Последний совет, лично от меня: когда встречаешь полнолуние в поле, то ночуй лучше под нашим дубом. Там полегче.

– Спасибо! Итак, правило полны, правило десяти дней и правило дуба.

– Правильно, – усмехнулся Филипп. — Есть еще какие-то вопросы? Не стесняйся переспрашивать.

— Не пойму, откуда такие странные условия...

– Спроси Гаада при случае.

Характерник спрятал карандаш и атлас.

– Эх, жаль, что не вы были моим учителем, – вздохнул парень. - То есть я знаю, что так нельзя говорить, но мне через несколько минут стало понятно все, чего мне не могли втолковать несколько месяцев! А у вас есть джуру?

На мгновение Филипп увидел утро в поле: он открывает глаза, на устах вкус крови, у лагерного костра разорванное тело.

Молодая плоть так сладка.

Характерник покачал головой. Марево исчезло. Юноша воспринял его жест за отрицание.

— Когда учитель будет показывать переписку между дубами, то спрашивай, пока не поймешь, — добавил Филипп.

— Так и поступлю.

— И не путай братские прозвища! Один мой товарищ направил письмо брату Бугаю вместо брата Тугая и ввязался в конфуз.

Джура почесал нос — это был его жест раздумий.

— А если я попробую написать умершему?

После войны Филипп присылал учителю письмо за письмом (может, на этот раз