Моя чужая новая жизнь - Anestezya

— Да брось, Рени, Винтер не тот, кто тебе нужен, — Шнайдер снова притиснулся ближе, правда руки не распускал, склонился как змей-искуситель нашёптывая: — И ты сама это знаешь, иначе вы бы давно уже расписались.

Спорить, доказывая, что это нормально, — встречаться, чтоб узнать другу друга и понять стоит ли заморачиваться с браком — я не стала. Всё равно не поймёт. Пользуясь моим молчанием, Шнайдер осторожно скользнул рукой по моему бедру, поднимаясь выше и легонько поглаживая поясницу.

— Тебе нужен не мальчишка, который не знает, как обращаться с женщинами.

— А ты прям знаток? — нервно усмехнулась я, безуспешно пытаясь убрать его пальцы.

— Знаток или нет, но никто ещё не жаловался. Я невольно задержала дыхание, чувствуя, как он неспешно проходится пальцами по моему животу, рёбрам, постепенно подбираясь к груди. Его губы коснулись виска опаляя дыханием, затем скользнули ниже. — Тебе понравится, не упрямься…

Уверенные, в меру властные касания вызвали почему-то не реакцию протеста, а знакомую жаркую волну возбуждения. Да чтоб его! Знаю я, что клин клином вышибают, но не со Шнайдером же! Этот будет только рад добиться своего и растрезвонить всем о своей победе. И вообще, я ещё окончательно не решила, как быть с Фридхельмом!

— Я не собираюсь тешить твоё самолюбие очередной победой, — уворачиваясь от настойчивых поцелуев, я снова попыталась отпихнуть его.

Надо было врезать при первом же поползновении, а теперь он уверен, что я ломаюсь.

— А может, мне нужно больше? — ни хера себе заявочки, я слегка подвисла, чем он тут же воспользовался, притянув к себе за талию. — Чем Винтер лучше меня? — он слегка сжал пальцами мой подбородок, запрокидывая голову и прошептал почти касаясь губ: — Я хочу, чтобы, когда мы возвращаемся с вылазки, ты искала глазами меня, чтобы просыпалась в моей постели…

Если отбросить тот факт, что с самого начала мы только и делали, что дрались и собачились, всё могло бы случиться. Рано или поздно конечно же я бы свалила, не выдержав прессинга, ну, а так да, брутальный мужик, мой излюбленный типаж, почему ж нет-то? А потому что! Верность — это решение, твёрдое и уверенное. Не пафосно-словесное, а молчаливое и исполнимое. Сейчас мне нужны не чужие объятия, а поговорить со своим бестолковым любимым. Пусть я зла и обижена, но ведь последнюю точку ещё никто не ставил.

— Не думаю, что это хорошая идея, — я наконец-то вывернулась из его рук. — Мы же с тобой поубиваем друг друга.

— Необязательно, — усмехнулся Шнайдер, перехватив меня поперёк груди, и вжался, давая почувствовать свой стояк размером с Эйфелеву башню. — Ну, куда ты? Мы же не договорили.

— Договорили.

Надеюсь, он хорошо понимает разницу между неуверенным «не надо», за которым читается «ну, поуговаривай меня, глядишь и сдамся», и железобетонным «нет». Хотя было немного страшно. Вдруг он не остановится? Возбуждённый по самое не могу, да ещё со склонностью к насилию мужик и девушка с заторможенными алкоголем реакциями — звучит как заголовок криминальной сводки.

— Последний раз говорю по-хорошему — пусти.

— Чш-ш-ш, я понял, понял, — прошептал Шнайдер, потёрся как кошак о мою макушку, а затем всё-таки разжал руки. — Но учти, что мы не договорили.

Ха! Наивный, думаешь, если я сейчас слегка дала слабину, это когда-нибудь повторится? Хренушки. Даже если разбежимся с Фридхельмом, к старым привычкам я возвращаться не буду. Лучше найду какого-нибудь взрослого, адекватного мужика, который будет мне поддержкой и опорой.

— Да подожди ты, убьёшься ведь! — чёрт, я и забыла о сломанном каблуке, то-то думаю, что ж так идти неудобно.

— Стой, сейчас же свалишься в лужу! — Шнайдер резво подхватил меня, не обращая внимания на возмущённые визги.

— Да сроду тут не было никаких луж! Поставь меня на место, маньяк несчастный!

— А это, блядь, что? — я притихла, услышав хлюпанье под его сапогами.

— Откуда? Я не видела её, когда шла к речке, — мистика да и только.

— А по-твоему, к деревне ведёт только одна дорога?

Ну да, топографический кретинизм — моя давняя и неизлечимая болезнь, есть такое.

— Потрудитесь объяснить, что происходит! — какая-то тень шагнула навстречу, оказавшись при ближайшем рассмотрении Винтером.

Чем бы ещё мог закончиться этот день? Великолепно! Десять из десяти! В голове мелькнуло наитупейшее: «Это не то, что ты подумал», — но я благоразумно смолчала. Шнайдер, гад, тут же поставил меня на землю и сдал с потрохами:

— Я нашёл её у моста.

— Я не собиралась никуда сбегать, просто хотела побыть немного одна.

Вилли, глядя на нас охреневшими глазами, шагнул ближе, и его осенило внезапной догадкой:

— Ты ещё и напилась.

— Не напилась, а дезим… дезинфицировала душевные раны, — ну, а что, глупо же отрицать очевидное.

— Герр обер-лейтенант, всё ведь обошлось, — неожиданно подал голос Шнайдер. — Ну, дуркует девчонка, так это уже обычное дело.

Вилли подозрительно сверлил взглядами нас обоих, видно чувствуя, что что-то здесь не то. За исключением сломанного каблука выглядела я вполне себе прилично. Надеюсь, Шнайдер не по уши в моей помаде.

— Ничего больше не хочешь мне сказать? — прищурился Вилли.

— Нет, — покачала головой, глядя на него честными-пречестными глазами.

Шнайдер конечно в своём репертуаре, но этот подкат явно не тянет на попытку изнасилования. Так что пусть живёт, на моей совести и так достаточно тёмных пятен. Он хитро усмехнулся, что не укрылось от бдительного Вилли.

— А с тобой мы ещё поговорим.

Винтер цепко схватил меня за локоть и втопил так, что я едва успевала.

— А поаккуратнее нельзя? Тащишь меня как мешок с картошкой! И вообще пусти, я сама дойду.

— Ещё раз обратишься ко мне не по Уставу, я не знаю, что с тобой сделаю, — прошипел он.

ёрт, я и забыла, что Вилли позволяет вольные разговорчики, только когда никто не слышит, а так-то субординацию никто не отменял.

— Я был о тебе лучшего мнения, — ты смотри, ну, вылитый обманутый муж. — Уже который раз застаю тебя в недвусмысленных ситуациях с солдатами. У тебя совесть есть?

— Каждый думает в меру своей распущенности, — оскорблёно отпарировала я.

Нет, ну кто бы