Жмурки 2 - Татьяна Зимина

— У нас тут это, — было видно, что он пытается подобрать слова. — В общем, все не-мёртвые из города долой. За сто-первый километр…

Алекс присвистнул.

А я сразу подумал о сообществе московских стригоев. Трудно представить, что князь Неясыть, оставив свой прибыльный бизнес, безропотно мигрирует за сто километров от Москвы.

С другой стороны: со своим самоваром…

— Ладно, дайте мне какую-нибудь кепку, — сюда-то мы прибыли на мотоциклах, в закрытых шлемах. — И очки. Тёмные.

Чумарь кивнул, пошарил в каком-то ларе у одной из стен и протянул мне требуемое.

— Народ постоянно что-нибудь забывает, — туманно пояснил он.

— Хвост под воротник спрячь, — мрачно посоветовал Алекс.

Я послушался.

В общем и целом, если не обращать внимания на слишком светлую радужку глаз и белые волосы, я ничем не отличался от живых.

Главное, вовремя сделать глоток крови.

День перевалил за середину. Небо над Москвой отдавало в фиолет — эдакий дизайн в стиле застарелого синяка. Было холодно.

Чумарь кутался в куцую куртяшку и то и дело поскальзывался — перед выходом он нацепил старые растоптанные кроссовки.

— Тебе не холодно? — я с сомнением оглядел его совсем не зимний прикид.

— На Сахалине было холодно, — отмахнулся рэпер. — А здесь курорт.

— Ладно, как скажешь.

Сам я холода не чувствовал. Просто отключил это не слишком комфортное свойство организма, и без него хлопот хватало.

— В булочную пойдём, — определился Чумарь. — Она чуток дальше, зато там всё горячее. Курничков купим, пельмешек готовых… — он бросил на меня опасливый взгляд. — Если это не слишком нагло с моей стороны…

— Всё в порядке, — я лихорадочно вспоминал, сколько у меня на карте денег. Вроде бы, должно хватить. — Расскажи лучше, как ты охотился на лугару.

В Питере вервольфов нет. Округ держат собаки — а они, вопреки расхожему мнению, с волками не дружат.

А Лугару — тот же волк. Почти. Как бы получше объяснить… Выглядит он, как человек, только необыкновенно сильный и с прекрасно развитыми зубами. У него отменный нюх, исключительные рефлексы, а ещё — склонность к мытью противоблошиным шампунем.

Специально этот вопрос никто не исследовал, но принято считать, что лугару — это отдалённый потомок вервольфа, получивший в наследство парочку-другую звериных генов.

Лугару остаётся в своём обличье всегда, он не перекидывается. Может показаться, что лугару взял самое лучшее и от волка и от человека, если б не наличие двух сознаний — человечьего и звериного.

Биполярное расстройство: действует всегда одно сознание, например, человечье. Но потом что-то идёт не так, на поверхность, как на качелях, выносит сознание волка, и тут начинается чехарда с расчленёнкой, съеденными сердцами и прочими малоаппетитными подробностями.

Многие известные маньяки-людоеды на самом деле были лугару. И в их оправдание можно сказать только одно: когда на поверхность всплывает сознание хищника, он перестаёт подчиняться законам человеческого социума: ведь хищник имеет право на любую добычу, которую сумел поймать.

На мой вопрос Чумарь долго не отвечал. Я терпеливо ждал: было действительно интересно. Обмен опытом и всё такое. Вдруг когда-нибудь пригодится.

— Вообще-то, я его не убил, — наконец сказал рэпер. И снова замолчал.

— Почему?

Тот громко шмыгнул носом.

— Да он нормальный мужик оказался. Жена, две дочки… Работает в школе — учителем химии. Какого хрена я должен его убивать, ни за грош ни за копейку?

— Погоди… — я даже остановился. — Мы охотимся на тех, кто является угрозой обществу, так? Вдруг этот твой учитель сдвинется, и перегрызёт полшколы?

— Он себя контролирует, — Чумарь дёрнул меня за рукав и потащил, потому что остановился я на «зебре», посреди проезжей части. — Даже когда я загнал его в угол — в подвале дело было, возле угольных ям… — даже тогда он вёл себя, как человек. Просил, чтобы дочек не трогали — маленькие они ещё… Плюнул я, да и ушел. Посоветовал этому учителю валить из Москвы, вместе с дочками, и ушел. Домой прихожу, а тут эти хозяйничают… юные милиционеры, серебряный легион. Лучше б я на них охотился, совсем нюх потеряли. «Право на охоту, право на первую кровь…» А лугару, который в жизни и мыши не обидел — на убой.

— А вот теперь я совсем ничего не понял.

И тогда Чумарь рассказал такую историю…

После развала Совета в Москве, как и у нас в Питере, начались разброд и шатания.

В город полезла всякая нечисть, которой раньше путь преграждали княжеские Големы, и начала творить безобразия.

И если нам, в Питере, с разгулом безобразий очень помог Шаман, в Москве обошлись своими силами.

Власть захватили, как того и следовало ожидать, вервольфы. У них была самая обширная диаспора, к тому же, право когтя и клыка давало неоспоримое преимущество.

Первым делом вервольфы вытурили из города всех, кто им не нравился: умертвий, оборотней других видов, большинство ведьм — тех, кто не захотел принести клятву верности лично им. Клятва эта означает, что жить отныне предстоит по законам стаи, а как известно, организационная единица ведьм — это ведьма. Они не любят кучковаться и терпеть не могут, когда им указывают, что делать.

Для претворения новых законов в жизнь, вервольфы назначили выборный Совет Стаи… В который традиционно вошли лучшие бойцы.

А сильной стороной бойцов, как известно, не является стратегическое планирование…

Но поначалу, казалось, и это сработало: беспорядков в Москве поубавилось, все затаились и сидели тише мыши…

Конечно же, полумеры оказались не слишком действенными. Оглядевшись, принюхавшись, разный сверхъестественный сброд пустился во все тяжкие.

Тогда Совет Стаи, себе в помощь, призвал молодёжь: юных неперебесившихся волчат, на которых и возложил обязанности отлова всего, что мешает жить.

И понесла-а-ась…

Кому-то из молодых пришла в голову мысль, что все «вольноопределяющиеся» — это прямая угроза, и надо с ней бороться. Составлялись «списки», и все, кто в них попадал, подлежали уничтожению.

Акции обычно осуществлялись по ночам — чтобы не смущать обычных людей…

Но дело в том, что многие из тех, кого обрекли на уничтожение, вовсе не собирались тихо ложиться на брюхо и поднимать лапки. Они оказывали сопротивление.

А волчата, выросшие в городских условиях и не нюхавшие ни пороху, ни настоящей крови, просто НЕ УМЕЛИ охотиться.

Кому-то пришла следующая гениальная мысль: а пускай охотятся дознаватели! Они это умеют, это их прямая обязанность.

И тогда эта самая