Музыка нас связала... - Сергей Линник

— Тогда жду звонка.

Она ушла первой, оставляя после себя лёгкий шлейф духов и ощущение чего-то необъяснимо тёплого.

***

Всё-таки я немного пересидел в прошлом. Стоило мне оказаться в подвале на своей стороне, как почувствовал головокружение, слабость, да к тому же и потом облило капитально. И я сидел на полу, рассасывая целую пригоршню карамелек, запивая их водой. Вспомнил почему-то песню «Summer in the city», ту строчку в начале, про потную и грязную шею. Блин, у меня та же фигня, но не из-за жары.

Вот как может человек, который не различает даже крупный шрифт в очках, замечать состояние одежды в темной прихожей? Надо бы рассказать об этом ученым, грядет открытие масштаба нобелевки. Правда, зная отношение тети Жени к медикам, у них вряд ли что получится.

— Опять ты, Сашка, в своем сарае сиде пол дня, — завела она шарманку, стоило мне переступить порог. — Рубаху совсем свежую извозюкал. На тебя не настираешься.

— Стирает машинка. Да и летом не всегда получается второй день вещь носить, — начал я оправдываться. — Сейчас душ приму, переоденусь.

— Вот сменю замок и заберу ключ, чтобы не сидел там сиднем...

Пожалуй лучше было промолчать. Иногда жизнь ничему не учит.

— Я скачал тебе книги про миссис Марпл. Пуаро всего прослушала?

— Ладно, послушаю, раз другого ничего нет. Не люблю я эту пенсионерку, она как Галька Харитонова, у нас в бухгалтерии работала. Всюду нос свой сует, умничает постоянно, а толку чуть.

— Но мисс Марпл убийц разоблачала. Давай Вудхауза скачаю? Хорошо писал.

— Хочешь сказать, я не знаю кто это? Сашка, да я в жизни прочитала больше, чем ты подумать даже можешь!

— Ничего не хочу. Выразил свое мнение. Ты чего злая такая? Со здоровьем что не так?

— Запор у меня, — буркнула тетя Женя. — Выпила слабительное, а оно не действует. Завтра еще попробую.

— Масло вазелиновое надо — ложку выпил, а потом только за унитаз держись, чтобы не улететь.

— Вспомнила бабка как девкой была. Где ж ты его купишь сейчас? Одна дрянь разноцветная в аптеках, настоящие лекарства перестали выпускать.

Ну вот, разговор ушел в привычное русло про более зеленую траву и людей, которых больше не делают. А масло я ей куплю, продается в аптеке нашей, сам видел, как бабуля покупала буквально на днях.

Монолог о несправедливости жизни плавно перетек на кухню, где тетя Женя удовлетворилась кружкой чая с жасмином, который она ставила выше остальных сортов. Вот тут я и подступил со своим вопросом про далекое прошлое.

— Теть Жень, а ты маме деньги давала? Ну, когда мы с Ленькой маленькими были?

— Зачем в это лезть? Маруси нет уже давно, что тебе с ее жизни?

— Здрасьте. Она моя мама, вот мне и интересно. Мы ведь не бедствовали, хотя зарплата у неё была не ахти. Только потом я понял, чего это ей стоило.

— И что? Дело давнее.

— Тем более.

Тетя Женя замолчала, допивая чай. Сняла очки, протерла стекла подолом халата, снова надела.

— Да, помогала. Сестра же... У меня самой никого нет, а она с двумя пацанами одна осталась. Почему бы не помочь?

— Брала?

— С боями. Гордая была, Марусечка наша, — она вздохнула тяжело, отставила кружку. — Налей еще половинку, Саня, пить хочется. Вот зачем ты этот разговор завёл? Как вспомнишь... Папаша твой, кобелина... Говорила ей, не водись с этим козлом... Не послушала. Да и потом... Может, стоило промолчать, и не умотал бы Стас, остался. А, не в тот раз, так в следующий... Я же сказала — половинку лей! Это тебе хорошо, кроме спины, не болит ничего, а тут... Каждый раз боюсь, что не добегу.

— Так что там с отцом случилось?

— Отстань, Саня. Не береди душу. Я за свои ошибки уже покаялась... Всё мы хорошие, да только не без греха.

Она вздохнула и прикрыла глаза, устало опершись локтем о стол.

— Сашка, Сашка...

***

Свидание с дамой — дело ответственное. Они всё замечают — от дырки на носках до плохо выглаженного воротничка, не говоря уже о таких серьезных вещах как парфюм или стрижка. Мне немного легче, у меня уже есть репутация чудаковатого, но загадочного незнакомца, но пытаться повторить стиль жизни Сержа Генсбура, покорявшего признанных красавиц небритым и в несвежей рубашке, не стоит. Что позволено Генсбуру, не позволено Базилевичу. У него — культовый образ, у меня — риск услышать вежливое «спасибо, но нет».

Как-то так, наверное.

Я проковырял небольшую дыру в бюджете покупкой «Рафаэлок». Дорогое удовольствие, хоть и не такое бесполезное как цветы. Это хотя бы съесть можно. Да и букет в прошлое я тащить не собираюсь. А то выяснится, что альстромерии еще неизвестны жителям СССР, а таких хризантем не видывал даже сам ботаник Николай Вавилов. И появятся новые вопросы о моем происхождении. Останусь не то моряком, не то инженером, имеющим доступ к ближней загранице. Это, кстати, отлично объясняет моё праздное времяпровождение и остальные непривычные для рядового советского гражданина вещи.

Рассчитываясь на кассе в «Пятерочке», посмотрел на другие изделия, непременные атрибуты успешного свидания. Впрочем, я лишь мельком изучил ассортимент. Что-то мне подсказывает, что время тончайшего латекса, сдобренного фруктовыми ароматами, еще не пришло.

Оделся скромненько, безо всяких провокационных футболок и прочих выделяющихся из советской действительности вещей. А то вдруг бдительный милиционер Юра вдохновится моим гардеробом и повторно попытается потащить в околоток? Даже солнцезащитные очки, старенькие Ray-Ban Wayfarer, в таких еще Рой Орбисон ходил, не забыл оставить дома. В шесть вечера солнце светит не очень сильно, особенно в наших широтах.

Когда я вылез из портала, то увидел рыжего пришельца. Он сидел у двери на улицу и будто ждал, когда его выпустят на волю. Хотя вроде как стены для него не препятствие. Но котейка подергивал рваным ухом в нетерпении — давай, человек, открывай!

— Что ж ты не приходишь? — спросил я. — Вчера котлеты были куриные. Уж тебе бы точно досталось.

Но ответа, как всегда, не было.

И я просто открыл дверь, пустил вперед шмыгнувшую рыжую тень, и пошел уже знакомой дорогой.

Алла явно к моему приходу готовилась. Надела лёгкое, но совсем не домашнее платье, подчеркнувшее фигуру. Макияж — аккуратный, незаметный, только немного теней, чуть ярче губы. Запах духов — удивительно свежий, даже