Код Гериона. Бессмертие без жизни - Людмила Брус

Средство, способное помочь бедняге, было при мне, как и у всех «Архангелов» второй волны; спасибо Хованской и Катрине. Один укол – и Томми будет здоров. Миновав грибную ферму, от которой, как от любой грибной фермы, шел весьма забористый дух, мы увидели зеленый крест аптечного пункта. Я велел автопилоту сделать остановку, выскочил из багги и попросил Томми подождать меня несколько минут. Вставив карточку в слот, я вызвал голографического фармацевта, представшего передо мной в образе пушистого белого щенка, и попросил у него шприц. Тогда щенок исчез, и вместо него передо мной развернулось меню, на котором различных шприцев было десятка два.

И тут, пытаясь выбрать самый простой и дешевый инструмент, я, выражаясь компьютерным жаргоном, «завис»… То, что я собирался сделать, противоречило инструкциям космического центра и медицинской службы, запрещавшей делиться лекарством с посторонними. Инструкциям, которые я подписывал лично. Пойти против них – значило нарушить обещание, данное другим людям. Отказаться от задуманного – значило пойти против главного правила, которое мы впитали с молоком матери и благодаря которому колонии на Марсе после Блэкаута не вымерли: никогда не проходить мимо попавшего в беду человека.

В случае, когда оба конфликтующих довода равноценны, остается одно – просчитать вероятные последствия. Что произойдёт, если через Томми лекарство разойдется по Новой Гаване не как средство последней надежды, а как товар, за который люди станут рвать друг другу глотки? Что если женщины будут принимать его для продления молодости, не зная о последствиях?.. А сам Томми – кто может быть уверенным, что он переживёт последствия укола, тем более, что предупреждать о них я не собираюсь?..

– Верни карту, – сказал я виртуальному ассистенту и, забрав её, побрёл обратно к багги. Доедем до подъёмника – переведу Томми спейскойны, а дома подумаю, как затащить бедолагу к нам.

«Пучина»… Дом вечной пятницы. Говорят, что изначально этот клуб был создан в «Омниверсе», затем его решили воплотить в реальном мире. Оглушительная музыка в исполнении полуголых музыкантов тяжёлыми волнами прокатывается по телу. Вокалист ревёт и скалится так хищно, словно хочет закусить кем-нибудь из зала. По воздуху разливается сладковатый дым, роботы снуют туда-сюда с разноцветным пойлом, которое у меня нет никакого желания пробовать.

В группе четыре человека, но правит бал, по-моему, басист: от бас-гитары вибрируют стены и органы в моём теле. Даже барабанщик, стремительно дубасящий по своей огромной «кухне», пробирает не так сильно. Вокалист с длинной иссиня-черной гривой разукрасил тело в чёрное и белое, он похож на человека тёмных веков. В его грозных криках и пении – первобытные, сырые эмоции, которые мы в Арконе даже не подавляем, а просто разучились испытывать.

Кого здесь только нет! Роботы, похожие на людей, сказочных чудовищ и просто на роботов. Женщины в блестящем чёрном латексе и с хлыстами. Парни с дикими причёсками, нейропортами в головах и неоновыми татуировками. У многих довольно оюширные участки тела заменены на искусственные – и вряд ли вследствие травмы. Люди (или всё-таки машины?) курят, наполняя зал едким дымом. Курят с удовольствием, так как считают это свободой, недоступной цивилизованным городам. А жрать, к примеру, плутоний – это свобода или нет?

Среди этой разномастной компании я в своем арконском комбинезоне выглядел нелепо и поймал на себе немало насмешливых взглядов; так, должно быть, смотрели на диких зверей посетители зоопарков. Впрочем, отсутствие в этих взглядах враждебности показалось мне хорошим знаком. Я спросил робота-бармена о доступе в Омниверс, и тот объяснил, как происходит подключение. Час – четверть спейскойна.

– Нехило, – пробормотал я.

– Зато в игре у вас уже есть жильё и небольшой стартовый капитал, который можно потратить на обучение и оружие, – радостно прочирикал мой механический собеседник, на плече у которого я заметил уже знакомый мне рисунок наутилуса.

– Вторая дверь направо, кресло номер три. Для стимуляции мозговых процессов могу предложить вам коктейль «Астия». Содержание алкоголя – ноль целых, ноль десятых процента.

– Просто воды, – попросил я и, расплатившись, пошел искать нужную комнату. Не обокрали бы меня снова за время подключения.

От запрограммированного сновидения или лётного симулятора гаванский Омниверс (некогда часть всемирной сети) принципиально отличался только масштабом, да ещё тем, что обновлялся почти каждый день. При входе я оказался перед выбором, какой из миров посетить. Мне предлагалось три. Я наудачу выбрал город Семь Ветров в Антарктиде – ведь садиться «Фермиону» предстояло на самом южном континенте Земли, и было любопытно посмотреть, как эти места выглядели до планетарной катастрофы.

Я оказался не мелкой сошкой, а cтаршим механиком атомного пассажирского лайнера «Пайн-Айлэнд», совершавшего плавания в эти края. Мой сюжет начался с выхода в порт, однако перед этим я должен был безопасно деактивировать двигатель, а дело это не минутное. Оказавшись в городе, нужно было обращать внимание на металл, из которого у окружающих были часы. Из желтого – неигровые персонажи, созданные системой, из белого – такие же игроки, как и я. Любой из них, независимо от возраста и пола, мог оказаться тем, кого я искал. Ситуация походила на ловлю черной кошки в темной комнате, и время иссякало с неестественной быстротой.

Не построив для начала стратегию поиска, я не выдумал ничего лучшего, чем бродить по городу и спрашивать людей в лоб, знакомы ли они с Тэцуо. На исходе часа удалось выяснить, что, во-первых, парень теперь носит кличку Вайолет, а во-вторых – в этом мире никогда не бывает, а в третьих – мне всё равно его не найти, потому что у него большие проблемы…

Прежде чем система вернула меня в реальный мир, я на всякий случай сохранился. Поднявшись с кресла, напоминавшего массажное, я отправился в главный зал, чувствуя разбитость и головокружение. Реальность встретила меня неожиданной тишиной: ни возгласов посетителей, ни рёва и грохота странной музыки снаружи. Выйдя из комнаты и вернувшись обратно в бар, я застал его тёмным и совершенно пустым.

Это удивило меня не на шутку: подобные заведения, насколько мне известно, работают до утра, а значит, в «Омниверсе» я проторчал намного больше часа. Я решил, что «Пучину» закрыли, забыв меня в омниверс-комнате – хорошо, что не заблокировали дверь. Подивившись ротозейству хозяев, я вдруг услышал движение за барной стойкой: робот-бармен складывал в мойку посуду. Почуяв мое приближение, он поднял цилиндрическую голову цвета латуни и глянул на меня круглыми глазами. Человека он напоминал лишь отдалённо и внешне больше всего походил на Железного Дровосека из старой сказки, но двигался на удивление ловко.

– Жан-Жак, к вашим услугам, – проговорил он со смешной французской картавостью, которой я не заметил раньше.

– Так ты ещё работаешь? – спросил я.

– До последнего посетителя! А вас тут двое!

Я повернулся лицом к залу, высматривая «второго», и увидел сидевшего у стены парня. Он что-то пил из армированного стакана, через край которого струился густой пар, и с любопытством поглядывал на меня, однако установить контакт не пытался. Он был одет в широкие черные штаны и майку серебристого цвета, сквозь которую виднелось худое, очень жилистое, с неестественно крупными суставами тело. Черные и серебристые геометрические татуировки виднелись на шее и на плече; фиолетовые дреды спускались до самой талии и словно оживали, когда он шевелился. На узком запястье болталась уйма фенечек и металлических браслетов. Но самыми странными были его глаза – полностью черные, без белков. Я понял, что это были не человеческие глаза, а оптические сенсоры модификанта.

– Дай-ка попробовать «Астию», – сказал я роботу. Раз клуб, пока я здесь, он не закроет, есть смысл залезть в «Омниверс» повторно и провести более долгий и основательный поиск. Обидно, правда, будет, если Тэцуо сейчас спит. Но что если он и спит подключенным? О такой опции я не знал, но подозревал, что она существовала. Говорил же Томми про хакеров, никогда не выходящих из дома.

– Ноль три? – уточнил бармен.

– Ноль два. На пробу.

– Как скажете.