Код Гериона. Бессмертие без жизни - Людмила Брус

– Это то немногое, что можно пить новичку… – желтый глаз робота погас и включился снова: должно быть, он так подмигивал.

Выглядит работа Жан-Жака вполне пристойно: высокий тонкий стакан, подернутый инеем, аметистовая жидкость с красноватыми разводами, кисло-сладкий аромат. Интересно, каким будет это «улучшение мозговых процессов», а главное – как скоро я горько пожалею о содеянном?

– Наутро возможно легкое головокружение и замедление реакции, – отчеканил робот, словно прочитав мои мысли. – Я сделал дозировку «лайт».

Я поблагодарил его, слегка озадаченный такой смышлёностью, и задумался, приступить ли к работе над планом поиска прямо сейчас или завести разговор с местным жителем: он мог бы просветить меня насчет устройства и правил поведения в «Омниверсе», особенно если я его угощу… Пожалуй, нужно подойти познакомиться и решить по обстоятельствам, на что потратить время.

Взяв свое двухцветное зелье, я двинулся было к столику, за которым разместился парень с дредами. На свою беду, он оказался слишком близко ко входу, потому что двое нагрянувших в бар «фараонов» в боекомплекте сразу его увидели. Он тоже заметил их, выскользнул из-за стола и, опрокидывая стулья, ринулся в сторону омниверс-комнаты.

Холод и мрак, ну и «везёт» же мне сегодня…

Не знаю, как модификант рассчитывал уйти от этих ребят в доспехах, но до комнаты он не добежал: один из блюстителей закона послал ему вдогонку что-то вроде синей шаровой молнии; как он это сделал, я не разглядел: та оторвалась от его руки и угодила парню в ногу. Этого хватило для того, чтобы тот повалился на пол в страшных конвульсиях и несколько секунд спустя замер в такой изломанной позе, будто кто-то выкрутил ему все суставы. Черные оптические сенсоры были устремлены на меня. Если бы не глянцевые отблески света, их можно было бы принять за пустоту в глазницах. В движении губ я разобрал беззвучное «помоги». Но было ещё одно слово, которое я разглядел вслед за ним – моё собственное имя.

– Именем закона и Совета директоров вольного города Новой Гаваны, ты наконец-то арестован, – важно проговорил сквозь маску «фараон», метнувший шаровую молнию.

– Зря ты вылез, парень, очень зря, – добавил его коллега. – Не хотел по-хорошему импланты отдать – будет по-плохому. А ты новенький, что ли? – бросил он уже мне, приняв за сотрудника «Пучины». Я инстинктивно кивнул, не желая, чтобы эти двое прицепились и ко мне. К счастью, Жан-Жак, занятый своими делами, проигнорировал весь диалог. – Поставь стакан здесь, пригодится освежиться.

– Это ж «пиявка»! – рявкнул на него первый «фараон». – Кто эту отраву на дежурстве пьёт? Нет, парень, дуй-ка с ней обратно!

Я вернулся обратно к бармену, раздираемый одновременно любопытством, желанием вмешаться и осознанием недопустимости такого желания. В любом марсианском городе, где жизнь обеспечивается слаженной и добросовестной работой всех его жителей, цена любого преступления слишком велика. Нельзя мешать работе сил правопорядка, как противно она бы ни выглядела со стороны. Но просьба о помощи, так недвусмысленно адресованная мне, скребла сердце, словно наждачка.

– Ты его знаешь? – спросил я у Жан-Жака.

– Кого «его»? Здесь, кроме нас, три человека. Формулируй запрос точней, – в голосе робота мне послышалось некоторое раздражение.

– Парня, которого схватили.

– Он у нас техобслуживанием занимается. Зовут его Вайолет… – робот заметно сбавил громкость динамиков – вероятно, опасаясь полицейских, охранников или кем там на самом деле были эти двое.

Я вспомнил услышанное в Семи Ветрах и едва не онемел от удивления. Пословица «на ловца и зверь бежит» сбывалась почти буквально.

– Я не ослышался?… Ты сказал Вайолет?..

– Раньше его могли звать другим именем, а документы вообще оформлены на третье, – пояснил Жан-Жак.

Что за чудеса такие? Я плохо помню Тэцуо Сато, потому как даже в Арконе пересекался с ним крайне редко. Но у меня не укладывалось в голове, что теперь он выглядел так и, скорее всего, был уже наполовину машиной… Тем временем «фараоны» сдвинули два стола, и распластали на них беднягу хакера, как безвольную куклу. Происходящее мне очень не понравилось. Насколько я представляю работу полицейских, то его должны отвезти куда-то и допросить. А то, что с ним сейчас творят, похоже на подготовку к какой-то пытке. Мои подозрения только усилились, когда я увидел, как один снимает с себя рюкзак, который оказывается кейсом с инструментами. Почему, метеорит им в шлем, они не выставили меня из клуба?

– Он местный? – продолжил я.

– Нет данных, – привычка робота «играть в робота», да еще в такой момент, начала выводить меня из себя.

– Но хоть что-то ты о нём знаешь?.. – зло прошептал я.

– Только хорошее, – Жан-Жак тоже перешел на шепот. – Когда «Пучину» собирались закрыть за долги, он пришёл на помощь первым. Когда меня планировали сменить на более современную модель – он сделал так, чтобы её забраковали.

– Как?

– Взломал, разумеется.

– А этим ребятам от него что надо?

– Изъять его незарегистрированные имплантаты. Если для этого придется распилить его на куски – они это сделают.

Словно в подтверждение его слов «фараон» извлек из кейса маленькую кольцевую пилу для резки металла и включил её, в то время как его напарник перетягивал руку модификанта зловещего вида шнуром. Я готов был молиться, чтобы они просто припугнули парня, чтобы он послушался и отдал им то, что они искали, и вся эта средневековая дичь закончилась.

– Мразь!.. – оглушительно взвыл Вайолет, когда жужжащий инструмент на бешеных оборотах впился ему в руку. Я видел, как брызнула кровь: в тусклом свете пустого бара она выглядела черной. Затем посыпались искры. Меня затошнило от ярости и омерзения. Рука сама нашла отвергнутое зелье и машинально залила его в губы. Оно разлилось внутри жидким сладковатым льдом – холодней любого другого напитка на земле, холодней моих стиснутых кулаков.

Происходящее казалось плохим искусственным сном, который придумал режиссёр-садист. Я здесь чужой, не имею ни каких-либо прав, ни оружия. Вайолета потрошат двое – в доспехах, скорее всего – огнеупорных. У одного на поясе то ли пистолет, то ли скорчер. Второй – должно быть, киборг – орудует шаровыми молниями. Против них я даже со своей подготовкой «архангела» беспомощен, как дитя; не стаканами же в них пулять! А, впрочем…

– Жан-Жак, то, что они делают… Оно здесь вообще законно?

Прежде, чем он мне ответил, прошло секунды три, и все это время пила продолжала визгливо скрежетать. Вайолет больше не издавал ни звука, и это было еще страшней.

– У них чрезвычайные полномочия!.. – уверенно сказал Жан-Жак.

Мысли метеорами мелькали в моей голове. Нужно было немедленно что-то придумать. Не знаю почему, но взгляд упал на ноги нападавших, и в голову пришла возможная идея спасения.

– А обувь, по-твоему, у них из чего? – я понимал, конечно, что робот посылает запросы в базы данных, а не высказывает собственное мнение.

– Кевларовые и графеновые волокна.

Хорошо, что не мицелиумный каучук, из которого делают обувь у нас. Чертовски хорошо!

– Антиграв имеется?

Вместо ответа робот протянул устройство мне. Сразу бы так, железяка! Антиграв «Илмаринен» – инструмент, созданный для мирного труда. Он надевался на предплечье, как средневековый наруч, и весил немало. Но именно он мог уравнять наши силы в бою. Уровень заряда был двадцать процентов, но что есть, то есть, эту проблему решать некогда. Зафиксировав устройство, я с расстояния трёх метров захватил им ближайший стол и что было сил метнул в того подонка, что орудовал пилой; на счастье, напарник, наслаждавшийся созерцанием процесса, моего движения не заметил. С непривычки я промазал, но заставил фараона выронить орудие пытки, перекатиться по полу вправо и спрятаться за другим столом. Второй сделал то же самое, но укрылся, наоборот, слева. С обеих сторон