Код Гериона. Бессмертие без жизни - Людмила Брус

понял, увидев метрах в тридцати над головой беспилотник. Однако садиться в багги я не спешил, предпочитая договориться о цене «на берегу» (для этого передатчик в шлеме пришлось перевести на другую частоту). Поняв, что я парень бедный и много с меня не возьмешь, проводник согласился отвезти меня за пять белковых кубиков и зерна ночесвета, которые предусмотрительно взяла из дома Катрина.

Я опасался, что за поездку придётся отдать более дорогие вещи, но мой новый знакомый, очевидно, не был избалован частыми визитами. Деловито просветив семена прибором для проверки всхожести, он кивнул на место рядом с собой. Глаза, взглянувшие на меня сквозь визор шлема, были окружены морщинами и почти не имели ресниц.

Стоило мне сесть, как багги «оброс» тонированными стеклами, напрочь скрыв равнину от моих глаз. Широкий ремень безопасности крепко обхватил мой корпус, но заднице вскоре досталось будь здоров: она пересчитала все неровности дороги. Машина то взлетала на крутых склонах, то ныряла в рытвины, то подпрыгивала на дырах и ухабах так, что казалось – вот-вот перевернемся. Спустя пять-семь минут пути я поймал себя на том, что перестал нервничать, накрытый глупым, необъяснимым восторгом, притупившим чувство опасности.

Нечто подобное я ощущал, стартуя на «Фермионе» к Деймосу. Удивительно, как я, ещё вчера – добропорядочный и образцовый гражданин республики, без малого «герой-первопроходец» и пример для подражания арконских школьников, добровольно сунулся в непростительную авантюру, имея самые туманные представления о том, что меня ожидало. Окончательно решиться меня заставили слова Катрины о том, что Сато, как бы я к нему ни относился, имел право знать подробности смерти отца. Но знал ли он о произошедшем? И была ли судьба Максима сколько-нибудь важна для него?

Впрочем, кого я обманываю… В первую очередь, меня влекла сюда собственная потребность. Внутренний первооткрыватель, зная, что вот-вот потеряет Землю, стремился это компенсировать за счёт другого, более доступного объекта. Наверное, так.

– И часто к вам приезжают из других городов? – поинтересовался я.

– Реже, чем хотелось бы, – пробурчал проводник, не настроенный на праздную беседу.

– Но все же приезжают. Иначе ты не выпускал бы свою «птичку» следить за местностью.

– А что делать? Надо вертеться, парень, надо вертеться…

– Откуда эти люди приходят? – не отставал я.

– Отовсюду, – сухо ответил мужчина. – Из Арконы в том числе.

– Ты как узнал, откуда я?

– Ты б нашивку на скафандре спрятал, что ли, – усмехнулся проводник, хлопнув меня по плечу, и мое лицо вспыхнуло от стыда. Какая непростительная беспечность… – Сразу видно, эта вылазка у тебя первая… По делу явился или гульнуть как следует?

– Друга детства ищу.

– Не вернувшийся?..

– Ага. Тэцуо Сато. Слыхали, может быть?..

– Не припомню… Чем хоть занимается?

– Наверное, хакерством. По крайней мере, из дома он ушёл ради этого.

– Тогда тебе надо в «Пучину». Эти фрики любят там собираться. Хотя бывают такие, что вообще никуда из дому не выходят… Спросишь, короче.

– А что это такое – «Пучина»?

– Бар, ясное дело! – судя по голосу, мужчину развеселило мое невежество. – Хочешь – обычное бухло, хочешь – что-нибудь для интенсивного мышления, – мужчина выразительно покрутил пальцем у виска.

– Мне бы где-то денег раздобыть, – вздохнул я. Кэт отдала мне для этих целей свою старинную опаловую брошь – подарок от мамы на двадцатилетие; украшение прошло через шесть поколений женщин и выглядело весьма не по-марсиански.

– Увеличишь гонорар – покажу, где, – уверенно сказал проводник. – Кстати, я Томми. А ты, Уинстон, можешь не представляться…

И вновь меня пронизало недоброе чувство. В первые же минуты спалиться на мелочи! Cловно прочитав мою мысль, Томми протянул мне пульверизатор с черной жидкостью, обращавшейся при распылении в прочный гель – составом для краткосрочной починки скафандра.

– Отколупаешь на обратном пути.

– Спасибо…

Наконец, багги остановился; я ощутил толчок и движение вниз: машину опускали вниз на лифте. Новая Гавана – первый полноценный марсианский город, пришедший на смену хрупким временным базам – строилась как бункер; расположение подходило для этого как нельзя лучше. Вот, наконец, движение остановилось, ремни безопасности втянулись в кресло, черные стекла тоже убрались, и машина вновь стала открытой. Мы проехали с полсотни метров и остановились перед полукруглым шлюзом, помеченным «-3».

– Можно дышать, – сказал Томми, открывая маску шлема, сошел с багги и знаком велел мне сделать то же самое.

Я сразу заметил разницу в запахе воздуха. У нас он был пронизан вездесущим ароматом влажной почвы, мха и листьев. А здесь – какими-то сладкими синтетическими духами, от которых моментально проснулся голод. Мы по очереди отсканировали на воротах сетчатку глаза. Из слота на воротах выплыла металлическая «миграционная карта» с моим личным номером. Как объяснил Томми, она действительна два дня, и на нее зачисляются спейскойны, если я что- нибудь продаю. Шлюз открылся, и мы поехали дальше – искать так называемую «барахолку».

– И с чем обычно люди сюда приезжают? – спросил я, когда ворота отъехали в сторону, и мы продолжили путь.

– Да у кого что: семена и споры, культуры бактерий, баллоны с дыхательной смесью, детали всевозможные…

От ярости я чуть не скрипнул зубами, но вовремя сдержался. Баллоны с воздухом, детали… Неужели находятся подонки, которые тащат что-то со склада? Если отдают свои, напечатанные на принтере, – ничего хорошего, но терпимо. Хорошо бы это дело проверить, чтоб не вышло однажды, как в кузнице, где не было гвоздя; но как теперь при этом себя не выдать?.. Есть о чём подумать на обратном пути…

Вид снаружи тем временем начал меняться. Исчезло бурое однообразие туннельных стен; на смену ему пришла прямая, засаженная теневыносливыми растениями улица, отличавшаяся от наших, арконских, лишь отсутствием неба над головой да ещё тем, что жилые и прочие помещения были вырублены в породе или образовались стихийно миллионы лет назад и были в дальнейшем обустроены колониствми. Мягко светились изысканно украшенные витрины, переливались многоцветными огнями вывески. В Арконе этой красоты было сравнительно мало, зато над нашими головами каждую ночь сверкала россыпь звезд и разливалась лента Млечного пути.

Вот я увидел первых местных жителей – мужчину и женщину; они катили по улице на гироскутерах и весело переговаривались. Опять же – никаких принципиальных отличий от моих сограждан я не заметил. Одеты были, правда, помпезно: оранжевый шлейф дамы волочился за ней по дорожке на целый метр, каким-то чудом не попадая под колеса. За ними неспешно катился робот, похожий на гигантское белое яйцо; судя по негромкому жужжанию, он убирал с дорожки грязь, которую я и так не мог разглядеть. А вот, у толстого сталагмита, застыли два дюжих молодца из службы правопорядка, похожие на средневековых рыцарей в черных доспехах, но с пушками. Против кого, интересно, они так вооружились?

– Как их у вас величают? – поинтересовался я.

– Фараонами, – выплюнул Томми.

– Официально?

– Пока нет. Но кличка прижилась: они даже сами себя стали так называть. Знаешь, кто такой фараон?

– Совсем не то, что вижу я. А чем вообще народ у вас тут зарабатывает?

– Большинство гору потрошит. Металлы, кристаллы и прочие сокровища ищет. Прямо как те гномы, за которых в Омниверсе можно играть.

– А игроков у вас много?

– Хватает. Но для этого дела нужен стартовый капитал, если хочешь что-то всерьез заработать. Киберам, кстати, недавно запретили подключаться к Омниверсу… Ну и дурни! Как будто это их остановит!

– Кому-кому?

– Киберам. Чувакам, улучшенным не только физически, но и программно. Если у тебя рука или нога искусственная, играть ты, конечно, можешь. Главное – не апгрейдить мозг.

– И где можно зайти в этот ваш «Омниверс»?

– В «Пучине» же и можно. Туда пойдёшь один, мне нельзя, – для выразительности он черкнул пальцем поперек горла.

– С какой это радости? Сам с улучшениями, что ли?

– Нет. Набедокурил слегка.

Как именно Томми набедокурил, я выяснять не стал, правду всё равно не скажет. Багги повернул налево; новая улица оказалась полутёмной, узкой и почти без растений. Одна из немногих светящихся вывесок изображала рукопожатие, и машина