Код Гериона. Бессмертие без жизни - Людмила Брус

– Я хочу вновь изучить снимки обломка да злосчастного кресла… Может, что необычное и обнаружу.

– Мне всегда было странно, что за пятнадцать лет наши зонды смогли увидеть только их…

– Посреди свалки на орбите увидеть даже их было удачей. А обломки покрупней могли упасть на Землю… Если они, конечно, были…

– Я вот думаю: что если кто-то действительно сбил «Фермион» с Земли? Насколько это возможно?

– Верится с трудом. Если кто-то и способен выпустить в космос ракету – на кой им так разбрасываться ресурсами?

– Люди могли одичать настолько, что видят угрозу всюду. И одичать не столько с научно-технической точки зрения, сколько с моральной… Заметив, что кто-то неизвестный летит к ним из космоса, они подумали совсем не о помощи.

– Только вот в чем беда: для того, чтобы знать, что кто-то летит из космоса, у них должна быть спутниковая радиолокация. И кто мог знать наверняка, где приземлится корабль?.. – на самом деле я не спорил с Кэт. Я размышлял, прохаживаясь туда-сюда по комнате с бутербродом в руке. – Предположим, что радиолокация у них была. Взялся же откуда-то спутник, который взламывал перед смертью Юрковский!..

– Данные с его имплантатов расшифровали?

– Они не читаются.

– Кто-нибудь этим спутником занимался с тех пор?

– Не знаю. И не знаю, кому, кроме Юрковского, это вообще под силу…

– У нас всё так плохо с программистами? – удивилась Катрина.

– Беда в другом. Их не учили что-либо взламывать, а здесь обстановка и не располагает. Можно научиться, если задаться целью, но для этого нужен наставник и много времени, которого до сбора Совета не остаётся. Что ж, попытка не пытка, начну копать с девяти утра. Вылетов сегодня нет, поэтому переговорам можно посвятить весь день.

– Отпуск в календаре отметить не забыл? – сурово напомнила Кэт, и я, сотворив посреди комнаты голографический экран, вошел в рабочую сеть, отметил в календаре всю предстоящую неделю и сделал запрос на доступность этих дней. На счастье, проблем не возникло, и я увлёченно взялся за дело.

Новый взгляд на размазанное пятно, в котором с трудом угадывался каркас кресла, не дал мне ничего нового. Лист обшивки, оказавшийся ближе к нашему зонду, вышел куда четче – настолько, что на нем при сильном увеличении можно было разобрать первые две буквы названия. Насыщенная фотоэлементами внешняя обшивка «Фермиона» походила на зеркальную чешую сказочной рыбы или змеи. Она обеспечивала энергией быт космонавтов, в то время как реактор в обычном режиме питал двигатели и систему управления кораблем. Что удивило меня с самого начала и продолжало настораживать сейчас – фрагмент имел правильную прямоугольную форму и выглядел не оторвавшимся при взрыве, а аккуратно срезанным с поверхности, хоть чешуйки с фотоэлементами там и повылетали. Не сумев найти объяснение, комиссия просто перестала его искать.

В течение дня я успел «потрясти» всех программистов, имевших отношение к подготовке нашего полёта, «заглянул» по голографической связи к бывшим однокашникам, устроившимся в других городах. Не забыл и про тех, кто работал в космическом центре, но по каким-то причинам ушёл. Среди тех, кого я попытался привлечь к исследованию неопознанных спутников, оказался главный инженер информационных систем Магнус Олафсон, но тот заявил, что общаться на эту тему будет только с Майроном или кем-то из Совета. К слову, работает он сейчас на кислородной фабрике в пяти километрах от Тесла-Сити и трехсот двадцати пяти километрах отсюда. Дальше на запад никаких поселений уже нет, да и Тесла-Сити считается «городом» лишь номинально: населения там – триста с хвостиком человек. Этому поселению «повезло» меньше всех; к моменту революции оно только начало развиваться, а снятия американской блокады мы так и не дождались, потому что Блэкаут отрезал нас от Земли.

Солнечная буря тех дней до Марса, конечно, докатилась тоже, уничтожив два спутника и оставив Иггдрасиль на два часа без основного источника питания – худшие в жизни два часа для команды, что работала на станции в тот момент. Но дальнейшие измерения и расчеты – а их было много с тех пор, как немного поутих шок от исчезновения связи с Землей показали: сама по себе буря была способна наделать немало бед, но для электронного апокалипсиса была всё же слабовата.

Более вероятным казалось то, что Американский, Советский или Азиатский блок атаковали друг друга, приняв разразившуюся электромагнитную катастрофу за нападение. Мысль об этом поражает своей глупостью, но таковы были времена: блюстители самых ответственных должностей порой вели себя самым безответственным образом, свято веря, что защищают вверенные им миллионы жизней. Ядерное ли оружие там применили или какое-то другое – это космический центр пытался выяснить, отправляя на Землю один зонд за другим. Однако, достигнув ближней орбиты, все они неизменно пропадали с радара; их поглощала некая «слепая зона», распространившаяся над всей планетой.

Снимки, сделанные со средней орбиты, не показали разрушений, характерных для мощных ядерных взрывов. Попадалось много упавших самолетов и спутников, поездов, навеки вставших на рельсах или скатившихся под откос, но города в большинстве своем выглядели относительно целыми. Выходит, оружие, которое применили друг против друга враждебные стороны, было нейтронным, химическим или биологическим. На язык просится слово «электромагнитным», но до сих пор создать электромагнитное оружие планетарного поражения никому не удавалось.

На беду, много со средней орбиты не углядишь. Дать окончательные ответы мог лишь «Фермион» – приземлившись в дружественном Марсу Советском Союзе, проведя разведку и вернувшись – так и с этим провал! Интересно, как Майрон и Совет отнесутся к тому, чтобы поставить наблюдательный пункт на Луне?.. К примеру, в той же «Согдиане»? Эта идея наверняка посещала многих. Но до недавнего времени мы жили, затянув пояса, и мечтать не смели ни о каких базах.

Разговоры с программистами съели у меня весь день, но желанного результата не дали. Писать код – это пожалуйста. Взламывать – от этого слова все мои товарищи зависали, как компьютеры на заре цифровой эпохи. В школе им, понятное дело, таких вещей не преподавали, но и самоучек-самородков среди них не оказалось тоже. В нашей системе ценностей хакер был персонажем отрицательным, чуждым. Ему было место в Новой Гаване, осколке того мира, где правят деньги и человек человеку волк, где торговля секретами – привычное дело. В любом городе Республики его навыки остались бы невостребованными – до сегодняшнего дня.

– Кстати, ты никогда не говорил: у Юрковского такие навыки откуда? – спросила, вернувшись из лаборатории, Кэт, когда я рассказал ей о своей неудаче.

– Ты не знаешь? – удивился я. – Он же всю юность в Новой Гаване провёл! Его папа-мама представителями Республики были, вроде дипломатов.

– Серьёзно? – зеленые глаза Кэт округлились от удивления. – Скажешь, в школу он тоже ходил там?

– Да. Родители пошли на это намеренно. Чтобы у сына не было иллюзий насчет сказочного «запретного города», где якобы царит свобода и который скрывают от граждан злые тётки и дядьки из Совета.

Кэт потемнела лицом, вероятно, вспомнив дела давно минувших дней. Я вовсе не собирался поддевать её: сама хотела знать – вот и услышала.

– А имплантаты в мозг ему не там поставили, часом?

– Конечно нет! – автоматически выпалил я. Все знают, что гражданин республики имеет право на искусственные улучшения в двух случаях: по состоянию здоровья и при необходимости в работе разрешения Совета. Но все годы, что я знал Максима лично, разъём в голове у него уже был – маленький, смутно блестящий под короткими волосами, и в какой момент этот разъём появился, я спрашивать стеснялся.

– Я хотел сказать – маловероятно это… Вряд ли его родители такое бы допустили.

– Наивный, – фыркнула Катрина. – Кто б их спрашивать-то стал?..

– Деньги б он взял откуда? Можешь представить, сколько их нужно для такой серьёзной операции? А восстановление? Очень трудно провернуть такое тайно.

– Так может, он не деньги дал взамен… – предположила Кэт, наливая из кувшина соевое молоко.

– А что ещё у зеленого юнца есть? – пожал плечами я.

– Теперь не узнать. Но знания о взломе незнакомых спутников уж точно воздушно-капельным путем не передаются!

Тут в моей голове