Простые истины - Андрей Александрович Васильев

— Это новость, — заметил Ровнин, нарезая толстыми ломтями чуть черствый батон. — Причем не скажу, что веселая.

На самом деле он был немного удивлен. Нет, не тем, что давешние гостьи поставили под удар их с Баженовым продуктовое благополучие, это-то дело житейское. Он впервые за все то время, что провел в отделе, увидел Францева в дурном настроении. Ему отчего-то казалось, что с Аркадием Николаевичем подобное вообще не случается и он всегда благожелателен, спокоен и уверен в себе.

— Чудно это все, — накладывая на хлеб попеременно колбасу и сыр, произнес Морозов. — Топорная работа. Даже не знаю, кто такое сотворить мог.

— Так сказано же — вурдалак, — пояснил Ровнин, занимаясь тем же. — Там и след от клыков на горле есть.

— Олег, ты меня вообще слушаешь? Еще раз: даже самый глупый неофит, который встретил свою первую ночь после возрождения, не станет выпивать человека полностью. Да еще и у него дома, это вообще за гранью понимания. В кино, особенно американском — да. Там сначала вампиры хитростью попадают на жилплощадь жертвы, затем не отражаются в зеркале, после демонстрируют зверский оскал, а следом давай бедолагу за шею кусать. В жизни же эта публика предпочитает работать на свежем воздухе или на своей территории.

— Почему?

— Потому что сюрпризов меньше, — произнес Саша и впился в бутерброд зубами.

— Никогда не знаешь, кто обитает по соседству, — стряхнул крошки со свитера прямо на пол Баженов. — Как пример — вдруг за стеной проживает ведьма, которой нет совершенно никакой радости от того, что после душа убитого бедолаги повадится по дому шнырять? А ведьмы бабы мстительные. Опять же домовые, которые подобное терпеть тоже не станут. Да, они от своего дома далеко не отходят, но это не значит, что у них короткая память. Фиг, это публика, с которой лучше не ссориться. Нет, ничего масштабно плохого с тобой не случится, но зато на голову посыплются десятки неприятных мелочей. Например, ты сегодня тут кого-то убил, а завтра у тебя в ночном клубе одним махом вся канализация засорится и говно прямо в танцевальный зал потечет полноводной рекой. А следом из всех кранов кипяток саданет, что добавит атмосфере дополнительной изысканности и пахучести. Само собой, следом стартуют разборки на тему отчего и почему так случилось, и в результате старшаки непременно выйдут на прожорливого тебя. Ну а далее тишина, поскольку твоя глупость привела семью к финансовым потерям, а это для вурдалачьего племени одна из самых главных бед.

— Серьезно? — Олег, вспомнив вечно хмурого и сосредоточенного Аникушку, в принципе поверил услышанному, но кое-какие сомнения в душе у него сохранились.

— Более чем, — прожевав кусок, подтвердил Морозов. — Домовых в Москве полным-полно, и все они друг с другом знакомы если не напрямую, то через вторые-третьи руки. Потому, когда речь идет о том, что кому-то из них подложили свинью, то обчество всегда придет на помощь собратьям.

— «Обчество»?

— Так они друг друга называют. Кстати — наверняка местный подъездный наш разговор сейчас слушает. Вот бы с кем пообщаться, он точно что-то видел и знает. Жаль, что не получится.

— Почему? — Олег повертел головой. — Если мы про него в курсе, какой смысл прятаться? Тем более что не для баловства интересуемся.

— Нельзя, — качнул головой Саша, — Покон не велит, а это значит всё, разговор закончен. Нет в Ночи больших ретроградов, чем домовые. Даже лешие — и те более гибки в своем мировоззрении.

— Гипотетически можно домового к беседе принудить, — заметил Баженов. — Есть такие ритуалы. Но как по мне — лучше пойти в зоопарк, залезть в клетку к медведю и палкой в него потыкать. Реально проблем меньше наживешь.

В коридоре раздался топот, и в комнату прошли два мордатых санитара с носилками.

— Труп забирают, — констатировал Славян. — Значит, скоро будут квартиру опечатывать. Давайте доедайте скорее. Там, кстати, еще одна палка колбасы лежит неразрезанная, и сыра хороший кусок. Такое ощущение, что то ли Сокол пожрать был не дурак, то ли гостей ждал. Хотя такие, как он, чаще по кабакам зависают, домой только ночевать приходят, да и то не всегда. Я к чему — может, прихватим в отдел? Считай, ужином всех обеспечим. А за хлебом Ленку отправим, пусть от нее хоть какая-то польза будет.

— А давай, — согласился Морозов. — Все равно испортится.

— Мародерствуете? — в кухню вошел Францев.

— Ну, как сказать? — уклончиво ответил Славян. — Скорее…

— Не сегодня, — попросил его начальник. — И без твоей трескотни голова раскалывается. Старею, видимо, метеозависимым становлюсь. Значит, так: нашего красавца убивал не один вурдалак. Их было двое.

— Почему вы так решили? — вырвалось у Олега.

В данном случае он не подвергал сомнению выводы Францева, ему просто было интересно, на основании чего они сделаны.

— Один укус — на шее, — пояснил начальник отдела. — Второй — на запястье. Какой вывод из этого можно сделать?

— Бабы, — мигом отозвался Баженов. — По неопытности его до такого состояния уходили. Он вроде как их снял, домой привел, чтобы повеселиться от души, вот они его в четыре клыка и того. Случалось же такое раньше, мне кто-то рассказывал, то ли Савва, то ли еще кто. Ну, не досуха, конечно, выпивали, но на тот свет бедолага отправлялся.

— Вариант, — кивнул Францев. — Если все так, то задача упрощается. А если нет? Если так и было задумано?

— Если нет — все сложнее, — вздохнул Морозов.

— В любом случае правонарушение налицо, — подытожил Францев. — Причем серьезное. Потому сейчас мы с тобой, Баженов, отправляемся к Ростогцеву, ты, Саша, едешь к Загряжскому, а Олежка держит путь к своему приятелю Ленцу.

Ровнин хотел было сказать, что не такие уж они и приятели, но, подумав, решил промолчать. Не стоит раздражать начальство тогда, когда у него голова болит.

— Каждой из перечисленных персоналий выкатывается претензия по поводу случившегося, — продолжил Аркадий Николаевич. — В ультимативной форме, без всяких сюсюканий, упреков и тому подобной чепухи. Убит человек, причем в том, кто и как его прикончил, никаких сомнений нет, потому любые разговоры здесь лишние. Отделу нужны те, кто это сделал,