Воин-Врач V - Олег Дмитриев

Буривой поприветствовал князей поклоном, чуть глубже привычного, и сел напротив Крута, потянувшись за взваром. Нахмурившись при виде красного пятна на белой скатерти.

Патриарх перекрестился на образа́ в красном углу, поклонился и разместился напротив Глеба. Оказавшийся меж двух столпов веры Роже де Мортемер будто разом вдвое меньше стал, умудрившись поклониться каждому из вошедших, не успев даже вскочить на ноги.

— Где Ставра Гарасим носит? — вроде бы спокойно спросил Чародей. Но великий волхв ответил поспешно:

— Ве́сти с юга пришли, княже. Кораблики чужие повдоль югославских берегов ходить взялись чаще нужного. Сейчас вы́знает всё и тут будет.

— Алесевы спят, что ли? — почему-то казалось, что Всеслав искал повод, чтоб сорваться на кого-нибудь. Или не казалось.

— Не греши на воев, князь, несут службу справно все. Просто часть из весте́й особливой важности старым письмом пи́сана, не все владеют пока, то моя вина, — склонил голову Буривой. Прекрасно понимая, что гроза будет непременно. И пытаясь вывести из-под неё старого безногого друга.

«Подыши-ка носом, друже. А я пока поговорю о пустяках разных вместо тебя. Пустишь?» — спросил я Всеслава.

«И то верно. Крут вон корчажку раздавил, а я б тому фризу, которому и так „всё равно“, кадык бы смял сейчас с радостью. Умом понимаю, что неразумно, а поделать ничего не могу, зло берёт! Давай сам, Врач.» — ответил князь, передавая мне «штурвал».

— Скажи, Глеб, что мы сейчас покупаем у фризов, и через кого? — великий князь Полоцкий показательно медленным движением положил ладони на стол и повернулся к сыну. Буривой коротко выдохнул.

— По убыванию: соль, скотину породистую, кожи со шкурами и лён, — без подготовки и раздумий начал княжич. Золотая голова у парня! — С солью, если я правильно понимаю, мы разберёмся в скором времени. А вот коровёнки справные у них, хорошие, хоть и возят редко.

— А с нашим льном что не так? — удивился я. Чтоб в Белоруссии, да льна не было? Хотя да, тут совсем недавно и соли не было. И до сих пор нет. Но будет. Значит, будет и лён.

В это время в двери вошли быстрым шагом Алесь, связист-кавалерист, и Ставр на груди у Гарасима. Лица у всех были виноватыми, и на заросшей дремучей шерстью будке лесного великана это смотрелось вовсе уж неожиданно. Безногий же убийца как-то неописуемо сочетал неубедительное раскаяние с кипучей жаждой деятельности. Но по останавливающему взмаху княжьей ладони все расселись за столом. Молча. А Глеб продолжал.

— Долгунец-то и у нас хороший вызревает, да только поло́тна ни в какое сравнение не идут. У них ровнее да светлее выходят. И кожи мягче выделывают. Вроде.

— Вроде или мягче? С Третьяком о том поговори. Если кто слух пускает, что за морем работать умеют, а у нас только лес валить способны, да и то криво — надо сыскать таких рассказчиков. Дядька Гнат в том поможет. Двоим-троим языки вокруг шеи обмотает — остальным проще будет правду принять, а не вражьи сплетни. Если и впрямь по-другому как-то выделывать научились — узнаем да переймём, у нас дурных нема. Что одним человеком сделано, то другой непременно повторить сможет, дай только срок, — фраза из моей памяти пришлась вполне кстати, вон, закивал даже патриарх.

— Ставр, Гнат. Решите мне задачку: есть в устье Двины ходкая на диво руянская лодья с ватагой верной. Есть пара десятков нетопырей. Есть в городках Утрехте или, скажем, Тильбурге на торгах тамошних те, кто знают, у кого купить кожи лучшей выделки да полотно льняное первейшего сорта. Вопрос: сколько потребно времени, чтоб сговорить да доставить ко мне сюда три или пять семей из тех, кто секретами выделки да ткацкого ремесла владеет?

В повисшей паузе было слышно, кажется, как скрипит кожа на лбу барона де Мортемера — так широко он распахнул глаза.

— По́ морю об эту пору дотуда дён за восемь дойдём, — откашлявшись, начал Ставр. Рысь молча кивнул. — Там носа́ми поводить — дня три-четыре. Да на обратный путь седмицы полторы. Если б так их скрасть, без сговору — денька два сберегли бы, думаю.

— Шесть дней дорога туда, восемь, от силы десять — обратно, — проговорил уверенно Крут. — «Рёрега» своего дам, да Прави́лу в кормчих поставлю. Верно говорю.

Брови француза упёрлись в линию роста волос. Рот открылся.

— А, может, гостинчик возьмём, а, княже? — с затаённым восторженным азартом спросил безногий террорист. — Да какой собор их тамошний или хотя бы монастырь завалящий бахнем? Чтоб озерцо вышло, как в Люблине, а? Там вода близко, живо наберётся!

— Бахнем. Обязательно бахнем. Но потом, — успокоил я разошедшегося, едва на стол не влезшего старика. Краем глаза отмечая, как жадно пьёт, обливаясь и шумно, по-конски, сглатывая и отдуваясь, тёткин барон. — Гнат, займись сразу, не дожидаясь наших с заморскими купцами разговоров. Крут, от твоих с кем ему говорить?

— Яробою передай, — руянин снял с пальца золотой перстень с чёрным камнем и подвинул по столу воеводе. Судя по тому, с каким выражением лица смотрел на украшение Буривой, это был карт-бланш весомее, чем красная книжечка со щитом и мечом в моём времени. Гнат принял вещицу с поклоном, бережно убрал за пазуху и вышел. Да так, что дверь не только не скрипнула, а, кажется, даже не открывалась.

— Алесь, Ставр. Верным людям передать: через вторые-третьи руки купить лучших мясных и молочных коров, числом не меньше двух десятков. Будут свиньи, овцы, да хоть куры с гусями какие диковинные попадаться — брать и их. Сговориться с лодейщиками моим именем, чтоб не дурили и цены не ломили, дескать, «скотина всё загадит» и «у меня лодья, а не хлев плавучий». Дайте понять вежливо, что дело важное, державное. Станут кобениться — бесплатно кораблики заберу, плавать дальше только на льдинах смогут, по весне. И чтоб…

Я задумался и не заметил даже, как сменил меня «за рычагами» Всеслав, продолжая с того места, что вызвало мою заминку:

— И чтоб меж Ярилиным днём и Купалой, после Троицы, уже здесь всё это богатство мычало и блеяло. Через год-другой-третий сами племенной скотиной расторгуемся. И народу подспорье, ежели