Осколки протокола. Суррогат реальности - Юрий Александрович Уленгов

Лаборатория. Столы с мониторами, стойки с пробирками, холодильные камеры с образцами. На стенах — графики, отчеты, схемы.

Крупный план — лицо надзирателя. Мужчина лет сорока, шрам через щеку, холодные глаза. Орет в рацию: "Код красный! Немедленно блокируйте периметр! Не дайте им прорваться к клеткам!'.

Видео закончилось. Сорок секунд, может чуть больше. Но достаточно.

Рокот смотрел на экран застывшим взглядом. Лицо каменное, но я видел как дергается желвак на скуле.

Я подождал секунд десять. Потом сказал тихо:

— Можешь еще посмотреть.

Рокот поднял взгляд.

— Что? — хрипло.

— Атаку коптеров ГенТек, пытающихся уничтожить тех, кто вырвался с мясной станции, например, — я смотрел ему в глаза.

— Симба, — мысленно. — Отправь ему вторую запись.

— Выполняю, шеф.

Планшет снова пискнул. Рокот, не отрывая взгляда от меня, ткнул пальцем в экран, разворачивая видео.

В этот раз я даже не смотрел в интерфейс — и так все помнил прекрасно. Пустошь, броневики и багги, и коптеры ГенТек, поливающие огнем с неба, сбрасывающие механоидов, тут же пускающихся в погоню. Штурмовых риперов, рвущих тех, кто пытается отбиться…

Рокот смотрел на экран. Молчал. На лице — ничего. Пустота.

Потом медленно поднял взгляд на меня.

— Понимаешь теперь на кого ты работаешь? — спросил я тихо, отчетливо. — Понимаешь чему служишь? Понимаешь на чей здравый смысл рассчитываешь?

Молчание. Только гул двигателей и вибрация по телу.

— Но ты ведь сам меня сюда устроил, — Рокот говорил медленно, с трудом подбирая слова. — Ты сам работал на ГенТек. Ты вообще был правой рукой Плесецкого. Личным телохранителем одного из основателей корпорации. Как ты можешь…

Бойцы по сторонам от меня переглянулись. Молот повернул голову, посмотрел на меня с новым интересом. Вьюга чуть подалась вперед, изучая.

Вот тут сложный момент. У меня нет информации о прошлом. Память стерта, в голове обрывки, вспышки, никакой связной картины. Я не помню почему работал на них, что делал, что произошло перед катастрофой. Нечем крыть. Пустота.

Но отступать нельзя. Сейчас главное — не дать Рокоту вернуться в привычное русло мышления. В колею «приказ есть приказ, начальство знает лучше, там разберутся, не дураки сидят». Нужно пробить брешь, заронить сомнение. А для этого надо выглядеть уверенно.

Что ж. Сыграем ва-банк, основываясь на тех фактах, что мне известны.

— Да, — кивнул я, смотря ему в глаза. — Именно так все было. До того момента пока не понял что все это такое на самом деле, — я продолжал, вкладывая в голос уверенность, которой не чувствовал. — Пока не увидел что творится за закрытыми дверями. Пока не наткнулся на документы, на отчеты, на приказы… Ты думаешь я с самого начала знал про мясные станции? Про разведение людей как скота? Думаешь мне об этом докладывали на утренних планерках?

Молот зашевелился, хотел что-то сказать. Рокот поднял руку — тихо, мол. Молот закрыл рот.

Я продолжил.

— Там, куда ты меня везешь, Костя, меня не ждет ничего кроме смерти, — я смотрел Рокоту в глаза, не моргая. — Кудасов не будет со мной разговаривать. Не будет разбираться, слушать объяснения. Он просто вскрое мою башку, чтробы достать чип, на котором то, что ему нужно, как он считает. И что останется? Овощ. Тело без сознания, без личности, без памяти. Или просто труп, если не повезет. Хотя… Вегетативное существование или смерть — какая разница?

В горле пересохло. Я сглотнул и продолжил:

— Подумай об этом, Костя. Ты сейчас лично везешь меня умирать. Потому что тебе так приказали. Потому что так положено.

Молчание. Рокот сидел не шевелясь. Лицо напряженное, в глазах работа мысли.

Господи, надеюсь это сработает! Ведь что-то получается… Кажется. Надо давить дальше.

— У меня еще много материалов есть, Костя, — сказал я тише, почти шепотом. — Я могу показать тебе их все. Но если того что ты уже увидел тебе недостаточно… — я пожал плечами, — То я даже не знаю нужно ли продолжать.

— ГенТек — не спасители человечества, — продолжил я после паузы. — Они разбирают выживших на органы. Разводят людей, как скот в загонах. Используют женщин, как живые инкубаторы. И это не Эдем делает, Костя. Это не безумная нейросеть. Это все происходит по приказу твоего Кудасова. Мясные станции охраняют твои коллеги из других отрядов — такие же профессионалы, такие же солдаты. А механоиды лишь тащат им свежее мясо по заданным маршрутам.

Молот не выдержал:

— Командир, чет он слишком разговорчивый! — проговорил он громко, в его тоне плескалось недовольство. — Сдается мне, он тебе голову дурит! Заткнуть его?

— Тихо, — бросил Рокот не глядя. — Не лезь.

Я, тем временем, продолжил наступать:

— Но может для тебя все это уже и не важно? — спросил я с горечью в голосе. — Может ты изменился настолько что для тебя важнее теплая и сухая койка в уютном бункере? Три раза в день горячая еда из синтезатора, любое меню на выбор. Вирт-симуляторы по вечерам для развлечений… Какие там у вас еще плюшки есть? И плевать что за это приходится везти на смерть старых друзей? Что приходится охранять концлагеря? Что приходится расстреливать колонны беженцев с воздуха?

— Командир, дай я ему втащу! — Молот не унимался, голос становился злее. — Задолбал уже!

В разговор неожиданно вмешалась Вьюга. Голос из-под маски звучал холодно и механически, без эмоций:

— Не знаю что он там показал на видео, Но это может быть генерацией. Нейросети способны создать любую картинку, любой ролик, неотличимый от настоящего. Любые данные нужно анализировать, проверять источники, сверять метаданные. А если ему удалось подключиться к планшету дистанционно, не имея физического доступа… Это само по себе подозрительно. Подумай, командир…

Логично. Разумно. Профессионально. Вот же сука такая! Она мне щас всю игру испортит!

— Тихо! — рявкнул вдруг Рокот. — Все заткнулись! Дайте мне подумать!

Все замолчали мгновенно.

Он сидел, уставившись в планшет. Экран погас, но он все равно смотрел на него. Видно было как ему хочется закурить — пальцы нервно постукивали по корпусу устройства, челюсть сжата до боли, желваки играют под кожей… Сомнение. Долг. Слова старого друга. Увиденное видео. Логика Вьюги. Злость Молота. Все это грызло его, терзало, не давало покоя. Что правда? Что ложь? Кому верить?

Я молчал. Не давил больше. Дал ему время переварить.

Минута тянулась как час. Только гул двигателей, вибрация, и тишина в салоне.

Наконец Рокот поднял голову. Посмотрел на меня. Потом на Молота. На Вьюгу. На остальных бойцов. Лицо жесткое, решение принято.

— Мы сейчас пойдем на запасную базу отряда, — сказал он, жестко чеканя каждое слово. — Там ознакомимся со всем что нам