Воин-Врач VII - Олег Дмитриев

привычную, видимо, маску степенного превосходства, вытаращился на меня снова. Наверняка знал кого-то из упомянутых, да как бы ещё и не лично. Годы жизни известных учёных коллег я не помнил точно, но зато твёрдо знал, что, например, Абу Али Хусейн ибн Сина, известный в цивилизованном мире под именем Авиценны, по национальности был узбек. Нам так на лекции и говорили: родился в селе Афшана́, Пешкунский район, Бухарская область, Узбекская ССР.

Абрам заговорил что-то, пытаясь не дать деду снова выпасть из беседы надолго. Пора, кажется, было завязывать с наследием будущего генералиссимуса, покорителя Альп. Ещё пару раз удивится так гость, да не ровен час дуба врежет. А начинать добрососедские отношения с мёртвого дипломата, наверное, не самая лучшая идея. Хотя…

— Я поведал достопочтенному о том, что ты преуспел во многих науках, тебя слушаются люди, звери, рыбы и птицы, и ты можешь повелевать металлами. Золото так и липнет к тебе, — объяснил свою речь иудей.

— Абраша, шоб у тебя под обоими глазами по мешку вылезло с голову размером и сзади ещё два, разве ж я не говорил тебе переводить только то, шо скажут, и не лазить своим языком в разговор других людей? Ещё слово от себя, и Рысь тебе язык узлом завяжет, — мило улыбаясь Абу Муха́ммеду, светским тоном сказал Всеслав. Я всё равно сказал почти всё, что знал, поэтому «отступил назад» без споров. Которые были бы вообще некстати, надо думать, и напугали бы не только перса.

— Ты прав, о могущественный повелитель северных земе́ль, — выдал вдруг звездочёт вполне сносно по-нашему, отчего вся Ставка разом дёрнулась. — С каждым лишним звеном цепь становится всё ненадёжнее. Я благодарю Вечный Огонь за то, что мне довелось немного общаться с выходцами из ваших краёв. И признателен многоуважаемому Абраму за помощь при знакомстве. Полагаю, она теперь ни к чему.

Я сперва только что не икнул внутри, услышав, как он благодарил Вечный Огонь. Кто следующий? Родина-мать? Могила неизвестного солдата? И только потом понял, что дед и вправду неплохо шпарил по-нашему. Медленно, явно обдумывая и подбирая слова, но вполне понятно.

— Достопочтенный Абу Муха́ммед ибн Джабир ар-Рави́ превзошёл нашу речь несравненно лучше. Мне стыдно за свои более чем скромные познания в персидском, — чуть поклонился ему Всеслав. — Из каких мест, если не тайна, были те, кто учил тебя, о достопочтенный…

— Я вижу, что нахожусь в кругу друзей, среди мужей, убелённых сединами, облечённых властью и знаниями, редкими даже на моей Родине. Не будет ли обидой великому князю, если я предложу обращаться друг к другу по именам, сберегая время? — перебил, но как-то на удивление деликатно, перс. И протянул ладонь через стол, вставая со словами, — Абу!

— Всеслав, — поднялся ему навстречу Чародей и пожал протянутую сухую, узкую, но твёрдую, как дамасская сталь, руку. — Я за беседой едва не позабыл законы нашего гостеприимства, уважаемый Абу. Маланья!

На зов открылась бесшумно дверь, запуская «лебёдушек» с блюдами, кувшинами и мисками. Запахло банкетом.

Дорогой непростой гость ломаться не стал. С видом заинтересованного путешественника он отдал должное и мясу в нескольких вариантах исполнения, и рыбе, и птице, дикой и домашней. Особо выделив чёрную икорку, в этом времени не такую редкую и дико дорогую. Я вспомнил, что в финале моей прошлой жизни банка стоила примерно столько же, сколько моя пожилая «ласточка-семёрка».

Звездочёт красиво и многословно благодарил принимающую сторону за угощение, задавая вопросы, выдававшие личную заинтересованность. Любил дед и умел вкусно покушать. Утка же с яблоками и черносливом и вовсе вызвала у него гастрономический восторг. Не знаю, ничего необычного, вроде, кроме яблок, я в Маланьин рецепт не привнёс, но нашим тоже всем понравилось, не делали так раньше. На Востоке, помнится, уважали гусей с рисом или пшеничным зерном. Но яблочный аромат и кисловато-сладкий привкус явно пришлись посланнику по душе.

Не преминул он угоститься и всеславовкой, бросив предварительно привычный взгляд на ставни, что были закрытыми. Не знаю, что там думал про спиртное Ахура Мазда, но Аллах его, точно помню, не одобрял. От чего некоторые правоверные были вынуждены пить из чайников, в темноте или в закрытых помещениях. Меня это всегда удивляло. Кого ты пытаешься обмануть, считая дурачком, Всевышнего или себя самого́? И зачем?

А персидский маг отдал должное и огурчикам, подхватив один и захрустев им с видом полного счастья. Проделано всё это было так филигранно, будто он, как говорили когда-то давно в моём прошлом будущем, пить учился ещё при Сталине. Стоислав не подвёл — кто-то из многочисленной Буривоевой родни взялся поставлять ко княжьему столу разносолы именно того качества и вкуса, какими довелось угощаться на Арконе. Там и капусточка была дивная совершенно, в чём звездочёт тоже убедился лично, с видом полного благодушия и умиротворения.

— О, давным-давно не доводилось мне пробовать столько новых, но изумительно вкусных яств, Всеслав, — сообщил он, отодвинув миску. Отхлебнул поочерёдно квасу, морсу и облепихового взвара, остановившись на последнем.

— Мне, как радушному, хоть и забывчивому хозяину, лестно слышать такие слова от признанного ценителя и знатока, почтенный Абу, — улыбнулся Всеслав. Подумав, что, кажется, одну из возможных слабостей перса нам удалось уловить.

— Ты прав, я люблю и немного разбираюсь в блюдах и способах их приготовления. Думал даже, когда отойду от дел, и великий визирь Низам аль-Мульк отпустит меня, написать трактат об этом. Правда, до мудрейшего Низама то же самое обещал его предшественник, Абу Наср аль-Кундури. А я всё продолжаю, славя милость Вечного Пламени, колесить по миру…

Чёрный глаз деда чуть затуманился. Это могло быть правдой, наверное. Лёгкая грусть от того, что заняться любимым делом мешает служба государству. А могла быть и проверка: не станут ли растроганные прозрачным намёком собеседники сочувствовать усталому дедушке? Возможно, предлагая даже дружеское участие. Домик там на берегу, щедрую военную пенсию. За ма-а-аленькую услугу, например.

Всеслав кивал вежливо, показывая что вкусно поесть тоже любит. И таких проглотов у него, вон, полный стол. И тот, со светлыми, чуть сощуренными глазами. И вон тот бедный инвалид с глазами, смотреть в которые до приёма пищи строго не рекомендовалось, чтоб не пропал аппетит и не испортилась кардиограмма.

И то, что дедушка-гурман работал на великого визиря самого́ могущественного султана, тоже могло быть правдой. А могло ею и не быть. И мог звездочёт оказаться подсадным, засланным, к примеру, от Кавру́да, брата султана, который, как удалось узнать по каким-то своим каналам Ставру и отцу Ивану, плёл козни и интриги против Алп-Арслана,