Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

Малыша, стиснутые губы Варгана — свидетели течения их жизней. Это до сих пор старая добрая ватага, но... Изменился ли Игнат? Что успел с тех пор? Чего добился, куда дошел за эти годы? Несколько добрых друзей, изученные наизусть дороги паланков и множество чужих жизней на остриях ступень - неужели это все?

Воспоминания о войне, к которой всем безразлично. Родной дом, где он не хозяйничает. Маленький сын, которого не воспитывает. Великолепная жена, которую почти не знает.

Одну девушку обрек на одинокое материнство, другую соблазнил супружескую измену. Спустил по ветру кучу денег, включил в нечистые дела бандитов... Совершил убийство, чтобы прикрыть свою продажную шкуру!

А дальше будет ждать позорная смерть — вот и все, чего Игнат Бойко добился при жизни.

- Не заметил, как прошло семь лет, - сказал Северин. - И война...

— Как ужасный сон, — глухо добавил Ярема.

Игнат вспомнил взрывы. Вверху свистит, уши заложило, пощечину воздухом по лицу, через мгновение кричат раненые.

– Сон, который всегда с тобой, – добавил Филипп. — Я иногда мыслю так глубоко, что не вижу мира вокруг.

Забрызганные кровью мундиры не отличишь: где свой, где чужой — безразлично. С нескольких часов боя ноют мышцы на руках. Сабли зазубренные.

— У меня тоже самое, — признался Игнат.

Он никогда не оправдывал войну и свое участие в боях. Не увлекался, не гордился, не рассказывал, не вспоминал. Это была просто работа, оставшаяся за плечами. Из всех отобранных жизней было стыдно только за одну – за убийство Павла.

— Постоянно такое, — поддержали Чернововк и Яровой.

В голове до отчаяния ясно. Неужели он умер тогда, на войне, сам того не заметив?

- Война изменила каждого, - подытожил Василий Матусевич.

И мы навсегда в ее сетях, мысленно добавил Игнат.

*** 

Северин нервничал, что угадывалось из распахнувшихся щек и покусываний косточек на кулаке. Как и остальные присутствующие рыцари, он был наряжен в форму, а чуб 7 украшал венок из черных дубовых веток. За отца стоял его учитель, брат Брыль, который вчера на рассвете уехал с Буханевичем и вернулся около полуночи, известив шляхтича об удачном бегстве несчастного трактирщика.

– Нас никто не заметил. "Черту и медведю" ничего не угрожает, - сказал старый характерник. — Спасибо, что приютил Владимира. Он поклоняется тебе.

- Так он в безопасности? — Ярема смутился от стыда за то, что ставил безопасность корчмы выше человеческой жизни.

— Не волнуйся, брат.

Гости собирались у дуба Мамая. Землю здесь вчера немного вытоптали джуры, которые арканом отмечали золотые скобы и сероманские прозвища. Шесть новых рыцарей Ордена... Сколько из них доживет до следующего августа?

– Подарок не забыл? - спросил Филипп.

— При мне, — Ярема для убедительности хлопнул по чересу, где ждал в свое время набитый монетами кисет.

Солнце медленно стекало к горизонту, выигрывало лучами на темных листьях, блестело золотыми прожилками. Вера Забила сидела у ствола и улыбалась: ее взгляд блуждал где-то между ветвями. Из есаула также пригласили главу контрразведчиков, в чьих рядах сестра Искра прослужила много лет. Басюга тихо переговаривался с Варганом. Тавриец, как всегда, был неразговорчив и задумчив — но что-то неуловимо исказилось в его взгляде или в движениях. И голос тоже изменился... Или это все ему кажется, потому что Ярема в странствиях по землям Северного Альянса слишком долго не видел старых друзей?

Кроме рыцарей здесь был кобзарь Василий Матусевич, звеня мелодию Мендельсона. Неподалеку от столов возились Мирося и двое ее племянников-помощников. Ярема настоял, что пир, который привезли прямо в поле несколькими повозками, будет свадебным подарком от семьи Яровых.

– Идут! – провозгласил Захар.

Немир охнул, Филипп широко открыл глаза, Вера захлопала в ладоши, Василий чуть не выпустил бандуру из рук, но не растерялся и начал громко и вдохновенно выигрывать свадебный марш, а Северин задышал так часто, словно грудную лягушку поймал.

Никто и никогда не видел сестру Искру без пары сабель за спиной... И такой прекрасной. Она шла полем в белом вышитом платье, совсем не беспокоясь, что на длинном подоле уже зеленеют несколько свежих пятен. Кромка подчеркивала выпяченный живот. Катя несла свою беременность надменно — и это удивительно подходило ей. Распущенные волосы украшал дубовый венок, в медовом свете заката белый наряд стал золотистым, а сама невеста походила на прекрасную скульптуру, чудом ожившую.

Ярема такую Катрю даже во снах представить не мог.

Игнат вел сестру на правах самого старшего мужа в семье, его телосложение даже лучилось гордостью. Брат Эней мог бы катиться колесом - так торчала его грудь. Шляхтич попытался вспомнить, каким был Эней на собственной свадьбе, но с того праздника он помнил немного, потому что тогда вся шайка, за исключением Варгана, быстро налигалась.

Под радостные возгласы и марш Мендельсонов Гнат торжественно передал руку сестре Северину и стал рядом с Яремой.

– Чтобы не раскопаться, курва, – прошептал Эней.

Вера отряхнула кунтуш от земли, взяла в руки чашу и предстала перед молодоженами. Василий сыграл последний аккорд, гости замерли, наступила торжественная тишина.

— В тревожных сумерках праздники всегда горят ярко, — начала есаула. — Дарят всем толику надежды. Супруги среди тех, кто выбрал волчью тропу, — редкость, а за последние годы и подавно. Я счастлива, что меня почтили честью соединить брачный союз сестры Искры и брата Щезника.

Молодожены обменялись быстрыми взглядами. Северин улыбнулся, Катя чуть не расхохоталась.

— Я не буду долго говорить. Мы все знаем, что должно произойти. Под дубом Мамая, перед родными и друзьями, обменяйтесь кольцами.

Невесты несколько секунд смотрели друг другу в глаза, потом обручились.

— Пора разделить напиток, являющийся символом жизни, — то ли кислое, то ли горькое, то ядовитое, то ли сладкое —. вы будете делить его отныне на двоих.

Катя нерешительно заглянула в чашу, потом взглянула на свой живот, но Вера только улыбнулась и прошептала:

– Это сок.

Невеста потеряла напиток, передала Северину, тот допил остальные и отдал чашу Вере.

- Идите за мной, как пойдете отныне дальше - вместе.

Есаула связала их руки полотенцем и повела вокруг дуба Мамая. Церемония Забилы отчасти напоминала церковное венчание, но в ней чаялось больше древнего таинства дохристианских времен. Когда-то Ярема посоветовал бы молодым пойти к священнику и скрепить супругов перед лицом Господа, но тот остался в прошлом.

Он смотрел, как молодые проходили вокруг могучего ствола, видел, каким счастьем сияли их лица, увидел себя рядом Галины в темноте