Чудак на холме - Лев Юрьевич Альтмарк

– Ты сейчас пойдёшь со мной, и мы сделаем фотороботы, хорошо? Ты же запомнил их лица?

– Конечно. Я их даже сфотографировал на телефон.

– Что же ты сразу не сказал?

– Меня не спрашивали.

– Тебе не страшно было их снимать? – интересуюсь на всякий случай. – Ведь они убили одного человека и наверняка не хотели, чтобы их кто-то запомнил.

– А я сфотографировал до того, как они подошли к нам. Просто баловался и снимал всех подряд, кто мимо проходил…

Звоню Лёхе и требую срочно принести изъятый у задержанного парня телефон. Через минуту Лёха является с пластиковым пакетом, в котором болтается старенький сотовый аппарат. Парнишка недолго копается в нём и, наконец, тычет пальцем:

– Вот они…

10

Майор Дрор, бывший бравый солдафон, прошедший не одну войну и без долгих рассуждений принимавший решения в самых экстремальных ситуациях на поле боя, молчаливо разглядывает бумагу, лежащую перед ним, и покусывает кончик карандаша. В кабинете напряжённое молчание.

– Да, господа офицеры, задали вы задачку, – наконец, выносит он вердикт и вопросительно поглядывает на меня и Штруделя. – Мало того, что у нас куча вопросов с обнаруженным покойником, так ещё и его убийцами оказались какие-то загадочные «русские», если верить задержанным бедуинам.

– Не верить им оснований нет, – отвечаю я, – тем более, есть фотография в телефоне.

– А вдруг ваши бедуины выгораживают себя и подсовывают первый попавшийся снимок?

– Вряд ли они могли договориться заранее и так складно врать. А этот юный пироман и в самом деле немного понимает по-русски.

– Что из этого следует?

– Прежде всего, нужно найти парочку, сбагрившую им труп.

Дрор недоверчиво вглядывается в распечатанный снимок двух мужчин явно славянской внешности, коротко стриженных и с одинаковыми выражениями уличных братков на лицах. Хоть изображение и не особенно чёткое, но видно, что одеты они в кричащие пляжные шорты и майки, а в руках у них только небольшие барсетки. Туристы, одним словом. Израильтяне с барсетками не ходят. У нашего брата всё рассовано по карманам или свалено в дешёвом рюкзачке на плече.

– Алекс, пробей по базам их портреты, – майор, наконец, принимает решение и сразу чувствует себя более уверенно. – Если судить по внешнему виду, то это могут быть или туристы, или недавние репатрианты, хотя… какие мотивы для убийства могли быть у тех или других? – Дрор снова задумывается, потом его взгляд натыкается на Лёху, и он раздражённо машет рукой: – Ты иди, работай. Результаты поисков сразу мне на стол. А с Даниэлем мы ещё немного подумаем.

Ни слова не говоря, Штрудель пулей выкатывается из кабинета. Он и так провёл всё утро на совещании у Дрора, так что этот кабинет ему определённо осточертел.

– Мотивы… – повторяет майор как мантру. – Что нам всё-таки известно по личности убитого? Мы всё утро это обсуждали, но так к единому мнению и не пришли. Осталось узнать, что по этому поводу думаешь ты?

– У меня нет никаких сомнений, что киевское дело псевдо-Столыпина, перестрелка между нашими городскими наркоторговцами и попытка сожжения трупа неизвестного связаны между собой довольно тесно. Всё это – я почти уверен – косвенные результаты деятельности нашего любимого профессора Гольдберга.

– У тебя имеются конкретные доказательства или это только предположения? Составь мне бумагу и положи на стол… Продолжай.

– Личность убитого мы рано или поздно установим, но сейчас более важно отметить факт, что именно он возглавлял в последнее время группировку погибшего Розенталя, притом все подчинялись ему безоговорочно, будто он и есть воскресший наркобарон…

– Утром Алекс об этом докладывал, – кивает головой Дрор, – демонстрировал фотоснимки, сделанные девочкой, живущей рядом с виллой Тавризи, и заключения экспертизы о том, что наш погибший и человек на этих снимках – одно и то же лицо. Но какие у тебя имеются факты касаемо связи его и псевдо-Столыпина с профессором Гольдбергом?

– Посудите сами. Совершенно неизвестный человек в Киеве вдруг провозглашает себя Столыпиным. Когда выясняют его личность, вдруг оказывается, что это преступник, некоторое время назад погибший в местах заключения. Как такое могло произойти? Загадка? Теперь второй случай. Место убитого наркоторговца занимает тоже какой-то опять же никому не известный тип, которого члены розенталевской банды безоговорочно признают за своего ожившего вожака. Тоже загадка? Да и почти с теми же исходными данными.

Дрор морщится и встаёт из-за стола:

– Ты хочешь сказать, что профессор Гольдберг и здесь уже успел засветиться? Ох, и живчик же он! Куда ни глянь, везде отметился! Он же знает, что ты у нас чуть ли не специалист по его очередным аферам, и никуда ему от тебя не деться! Заскучал по тюремной камере?

– Вероятней всего, он в курсе, но не смог удержаться, – я ещё не готов признаваться Дрору во всём происходившем со мной за последние дни, но рано или поздно придётся рассказать ему даже о наших последних договорённостях с профессором. Скрывать это и дальше – только подписывать себе приговор.

– Как думаешь, где он сейчас может находиться? – этого вопроса я опасаюсь больше всего.

Нарисуй я сейчас Дрору полную картину с неизвестными ему подробностями, он, чего доброго, потребует сразу задержать профессора. Причин для этого предостаточно. И никакие уговоры, что возрождение битлов и великого Армстронга не содержит в себе криминала, а наоборот принесет пользу человечеству, Дрора не проймут. К музыке бравый майор не имеет никакого отношения, а вот мы с Лёхой вполне спокойно можем оказаться в числе соучастников предстоящего убийства трёх невинных человек – «расходного материала» для перемещений…

– Пытаемся разыскать его, – гляжу на Дрора чистым и невинным взглядом патентованного лжеца.

– Что ты для этого предпринимаешь? – не отвязывается от меня шеф. – Только не говори, что прошерстил интернет, а результат нулевой. Эта электронная помойка у меня вот где! – он чиркает себя ногтем по шее. – По его старому окружению проходился?

– Пока нет.

Дрор выбирается из-за стола и начинает нервно расхаживать по кабинету, глядя себе под ноги. Это уже признак крайнего недовольства, результатом которого могут оказаться и кары.

– Стареешь, Дани, и ленишься, нюх потерял, – бормочет он обиженно. – Ладно, иди. Сам его поищу по своим каналам, – и уже вдогонку: – Хочешь обижайся, хочешь не обижайся, но нет у меня в этом вопросе к тебе доверия…

Лёху нахожу в отделе у аналитиков. Он настолько увлёкся компьютерными поисками, что не замечает ничего вокруг. Даже остывший стакан кофе в угрожающей близости от клавиатуры и сиротливая булочка на краю стола его не интересуют. Это говорит о многом.

– Как результаты? – хлопаю его по плечу, и он неохотно отрывается от