Седьмой - Сергей Лукьяненко

начал распухать огненный шар, мы успели пронестись над ним, «пчел» подкинуло, крутануло, толкнуло в корму. Мы ускользнули — за нами в атмосфере Юпитера расцветал чудовищный термоядерный взрыв, даже по меркам планеты-гиганта немаленький, и на какой-то миг я с замиранием сердца подумал, что мы зажжем в Солнечной Системе вторую звезду.

Но Юпитер не загорелся, конечно же.

Термоядерное пламя кипело за нами, безнадёжно далеко от плывущего серафима. Мы шли на сближение с мёртвым исполином.

— Анна! — позвал я.

Тишина.

— Слав, мы её потеряли, — сказал Джей.

Я смотрел на увеличивающийся провал в облаках. Был он так велик, что в нем можно было бы утопить, к примеру, Великобританию. В глубинах провала, купаясь в нижних слоях облаков, тёмно-серых и почти земных, сверкал силуэт серафима. С каждым мгновением мы приближались всё ближе, и становилось ясно, какой же он огромный.

Если ему ничего не могут сделать ураганы и вихри, то наши жалкие ракеты вообще не при делах.

Может и термоядерная торпеда не помогла бы. Но с ней был хоть какой-то шанс. Теперь его нет.

Мы профукали задание, которое нам дал ангел.

Мы умираем зря.

Глава 10

10

Когда истребители прошли над провалом в облаках, нас затрясло и принялось кидать из стороны в сторону. Ожидаемо, конечно.

Мы начали стремительно снижаться, будто погружаясь в чудовищных размеров колодец. Оранжево-коричневые облачные стены вращались, слабый свет далёкого Солнца навевал инфернальную жуть. Внизу, на другом слое облаков, уже не таком взбудораженном и гораздо более светлом, возлежал серафим. Мне показалось, что он сияет каким-то внутренним светом, хоть я и не мог разглядеть его источник.

Джей выпустил ракету первым, а я вслед за ним, едва мы приблизились к стопам серафима. Не было смысла стрелять в одну точку, вторая ракета испарилась бы на подлёте. Поэтому мы ударили туда, где нижнее правое крыло серафима крепилось к телу: Джей в дальний край, я в ближний. Была надежда, что если крыло отвалится, то уйдёт в глубины и весь серафим.

Системы наведения, как ни странно, сработали.

Взрывы не приняли классическую грибовидную форму. Плеснуло в стороны сверкающей кристаллической пылью, взбухли и тут же осели огненные шары. На темном прозрачно-сером теле серафима появились какие-то царапины, вздыбились какие-то заусенцы, остались черные круглые пятна.

И всё. Даже воронки не появилось.

— Я пуст, — сказал Джей как-то очень спокойно. — Погнали вниз?

Тёмные глубины атмосферы манили. Внизу сверкали электрические разряды, кружились вихри, мешались вместе самые разные цвета и формы. Интересно, что случится раньше — «пчелу» раздавит, сожжет или разорвёт на кусочки?

— Я полетаю, Джей, — ответил я. — Ты как хочешь. Действуй по ситуации.

— Увидимся на Каллисто, — сказал он.

Крошечный истребитель задрал корму вверх, полыхнул двигателями — и стремительно ушёл вниз. Проносясь мимо коленки серафима, он отработал по ней кинетикой — просто так, от азарта.

И растворился в облаках.

— Мы последние, Боря, — сказал я. — Хрень какая-то, да?

«Почему?» — спросил альтер.

«Даже если бы Анна попала торпедой — мы бы серафима не взорвали», — мысленно ответил я. Говорить вслух было слишком больно, что-то у меня творилось во рту нехорошее, шла кровь и какие-то пленочки липли на язык.

«Значит, цель была не в том, чтобы серафим раскололся и рухнул вниз!» — наставительно сказал альтер.

«А в чем же?» — я повернул истребитель, глядя на проплывающее подо мной тело.

Альтер молчал.

«Он ведь и так мёртв!»

Боря очень выразительно изобразил хмыканье. Но ничего не сказал.

Я прижал губы к соску. Вода показалась мне густой как сироп. Чего там в неё выплескивается сейчас? Вся аптечка?

Но, как ни странно, в голове прояснилось. И вроде бы даже сил прибавилось.

Ангел хотел, чтобы мы ударили по мертвому серафиму.

Но мы бы его все равно не «уронили», даже торпедой.

Значит, мы должны были добить высшего чина?

Почему я этого сразу не понял?

Я открыл глаза. Пошевелил пальцами. И повёл «пчелу» вниз.

«Садись на лицо» — посоветовал Боря. «Нос длинный, ровный. Красивый нос. Затормозишь в районе лба».

Хотелось смеяться, но это было слишком трудно.

«Боря, тут притяжение — три с половиной земного! Я разобьюсь».

«Ну разобьешься, значит не получится» — хладнокровно ответил Боря. «Чего тебе терять-то, убогий? Ты истекаешь кровью… отовсюду!»

«А если сяду, то что?»

«Будешь первым и единственным человеком, который приземлился на Юпитере!» — торжественно объявил Боря. «Да, и заодно — на убитом серафиме!»

То, что я делал дальше, можно объяснить только желанием красиво разбиться.

Я опустил «пчелу» к серафиму, так низко, что все очертания фигуры потерялись. Теперь истребитель мчался над холмистой кристаллической равниной. Я прошёл над лицом серафима. Нос действительно оказался ровным и длинным, сверкающая кристаллическая полоса метров триста шириной и длиной около трёх тысяч. А вот лоб, над которым промчался истребитель, выглядел совсем иначе — топорщились полупрозрачные серые столбы и стены, будто вырванные взрывом над переносицей.

Сюда пришёлся удар, убивший серафима?

Я заложил круг над ангелом. Безумие происходящего захватило меня. Я бросил взгляд на те датчики, что ещё работали.

Три с половиной жэ. Давление за бортом — около двух атмосфер. Температура… странно, слишком тепло. Здесь должно было быть ощутимо меньше нуля, а датчики утверждали, что атмосфера прогрета до тридцати по Цельсию.

Альтер хихикнул.

«Боря, ты псих» — подумал я.

«Садись давай».

Я промчался над телом серафима. Вздымались справа и слева два пологих сверкающих холма. Груди?

Да что я вообще думаю, это не живое существо, да и ангелы бесполы!

«Пчела» медленно приближался к носу исполина. Тут бы пригодился искин, но он давно уже пребывал в своём кибернетическом раю.

Вокруг стремительно мелькало светло-серое, тёмно-серое, полупрозрачное. Серафим был словно отлит из тёмного стекла. Впереди росла гора, а в горе — две огромные пещеры, ноздри.

«Вот даже не вздумай!» — пригрозил Боря.

Я пронёсся над кончиком носа и начал прижимать истребитель. Сейчас одна-единственная кочка… прыщик на коже… и меня разнесёт вдребезги.

Но кристаллическая кожа серафима оказалась идеально гладкой и ровной. «Пчела» тяжело стукнулась и покатилась. Мелькнула мысль, что амортизаторы никак не смогут выдержать тяжесть в три с половиной раза выше расчетной, но истребитель почему-то не рассыпался и понёсся по импровизированной взлётке.

Я первый человек в истории, приземлившийся на ангеле!

Про тормозные щитки я и не вспоминал, никогда ими не пользовался. Но что-то меня дёрнуло, я нырнул