Галя, у нас семидесятые! - Анна Наумова

коридор и прошлась по знакомой квартире. Выглядела она так, будто в ней давно уже живет отец-одиночка. Нет, захламленным жилище не выглядело: мальчишек, Артема и Тимоху, родители с детства приучали к порядку. Да и сам Андрей отнюдь не был безруким. Как-то раз, когда я заходила к ним в гости еще во время своего второго путешествия в СССР, он угостил меня собственноручно сделанным замечательный тортом, на приготовление которого потратил несколько часов. Однако, как женщина, я тут же определила — тут живет холостяк. В квартире было прибрано и чисто, но не было той неуловимой нотки тепла, которую может создать только хозяйка-жена.

Вернувшись через пять минут, я увидела, что Андрей уже потихоньку пришел в себя.

— Давно? — без обиняков спросила я, решив, что хватит тянуть резину.

— Дня четыре как, — ответил Андрей, дрожащими руками наливая себе вторую кружку. Руки у него тряслись, как у алкоголика с похмелья.

— А пацаны где? — спросила я.

— Старший с экскурсией на два дня уехал. Сегодня вечером вернуться должен. Младший в гости к соседке пошел, к ней внуки приехали в гости, Тимохины ровесники. На улицу, наверное, пошли. Пока еще не совсем холодно, в футбол гоняют. У нас во дворе поле есть, там ребятня рубится: летом в футбол, зимой в хоккей. И Тимоха с Артемом с ними.

— В милицию заявлял? — деловито спросила я.

— Да, — кивнул Андрей. Вид у него был, как у провинившегося школьника.

— Заявление приняли?

— Да, — опять, как китайский болванчик, кивнул Лидин супруг.

— Да-да, нет-нет, — рассердилась я, отбросив сантименты. Мне его было, конечно, безумно жаль, но может, хоть так получится его растормошить. — Рассказывай давай. Чем смогу, помогу.

Запинаясь и временами замолкая, наверное, чтобы сглотнуть подступающий к горлу ком, Андрей рассказал мне, что произошло. Несколько дней назад, кажется, как раз в тот день, когда мне снился кошмар про подругу, он вернулся с рыбалки. С Лидой они уже несколько лет практически жили как соседи. Нет, они ругались редко, в основном общались спокойно и вежливо, но поселилась в их доме какая-то тоска — ровно с того дня, как Лида вернулась из роддома, а Андрей отключил на несколько дней телефон и дверной звонок, чтобы соседки и родственники не звонили и не заявлялись на порог с ненужными поздравлениями. От вещей для новорожденной он тогда тоже по-быстрому избавился, чтобы не мучить и без того убитую горем жену.

Фактически их отношения были даже холоднее тех, которые я поддерживала с соседями по коммуналке. У нас-то дома было повеселее. Нет, все, что должен делать отец, Андрей делал: с детьми гулял, зарплату жене отдавал, дневники сыновей проверял, не кричал, помогал советом, когда было нужно. Однако муж и жена уже давно никуда не выбирались вместе и никаких разговоров по душам не вели.

Фотография на катке была сделана незадолго до того, как Лида забеременела третьим ребенком. До этого момента у них было еще несколько попыток стать многодетной семьей, правда, неудачных — что-то у жены было со здоровьем. Поэтому этого ребенка супруги ждали очень сильно. Андрей оберегал жену от любого сквозняка, простуды, не разрешал поднимать ничего тяжелее килограмма и на заводе (они по-прежнему работали вместе) следил, чтобы Лиду не нагружали работой сверх меры и не мучали расспросами: «Ну а когда же уже срок-то?».

— Когда рак на горе свистнет! — рявкал он и уводил супругу за руку.

Когда Лида пропала, Андрей, как любящий отец, пытался уберечь детскую психику. Артему, правда, пришлось выложить все, как есть: он уже был примерно ровесником моего соседа Егора и не верил в сказки. Он активно помогал с поисками: показывал на улице прохожим фотографии матери. А Тимохе отец и старший брат сказали, что мама уехала к тете Вере в Горький погостить.

Пару раз Андрей заходил в отделение, чтобы спросить, как продвигаются поиски, однако безрезультатно. В первый раз ему сказали, что прошло еще мало времени, во второй просто не стали слушать, сославшись на занятость, а в третий — усталый толстый потный милиционер, перед которым на столе лежал газетный гулек с пирожками, ответил, лениво жуя:

— Ищем, товарищ, ищем! Делаем все возможное! Занимайтесь детьми, работой… Хватит уже сюда ходить.

— Так узнали что-нибудь? — не выдержал убитый горем супруг. — Сколько времени уже ищете!

— В руках себя держи! — толстяк налился кровью, перешел на «ты» и стукнул ладонью по столу. — Вернется твоя благоверная, никуда не денется. Вон она какая эффектная у тебя краля, высокая, стройная, ножки — загляденье… Хахаля небось себе нового нашла, вот и деру дала от тебя да детишек. Сам же говорил — отношения у вас в последние годы были так себе. И показания твои имеются… Вот и надоела ей бытовуха… Она же вон какая, сладкая да гладкая… — и милиционер дернул подбородком, указывая взглядом на доску, где висели фотографии людей, находящихся в розыске. Там было фото Лиды, сделанное на отдыхе. Красивая молодая женщина в коротеньком сарафане задорно смеялась, обнажив в улыбке идеально ровные зубы.

«Дать бы этому хлыщу милицейскому в морду! Слюни распустил!», — подумал Андрюшка, и кулаки его инстинктивно сжались. — «Всем отделением, наверное, жену мою разглядывают!». Однако он вовремя одумался. Не в его интересах устраивать драку в отделении милиции, тем более — нападать на сотрудника при исполнении обязанностей.

Старший сын — Артем — обегал весь район, показывая каждому прохожему фотографию матери, и спрашивал:

— Вы не видели случайно эту женщину? Не видели? Посмотрите, пожалуйста, может, вспомните?

Но никто не видел. Первая красавица завода как в воду канула.

* * *

— А что она делала в последнее время? Как вела себя? Что говорила? Может, помнишь что? — уцепилась я за последнюю соломинку, когда Андрей закончил свой печальный рассказ. Я отчаянно надеялась, что мой сон про Лиду не окажется вещим.

— Да ничего особенного, — пожал плечами Андрей. — Мы и не общались почти. Так, «доброе утро — спокойной ночи — есть будешь? — посуду помой». И все. Я же говорю: жили, как соседи.

Я поджала губы, молча переваривая услышанное. Так, к сожалению, жили многие советские люди. Поэтому я всегда скептически воспринимала утверждения в стиле: «А вот в СССР семьи были крепкие! Не разводились!». Не разводились часто не из желания сохранить семью, а по той же причине, по которой до