Эхо 13 Род Которого Нет. Том 1 - Арий Родович

Яков снова посмотрел на меня, кивнул:

— Можно начинать.

Первым он позвал Алексея. Пятый ранг, путь Силы. Жилистый, собранный, двигался легко. Я сразу понял — ловкач. Уверенный в своих движениях, в балансе, в скорости.

Схватка началась резко, как выстрел. Без разминки, без проверки — сразу в темп. Алексей пошёл первым, и я едва успел отреагировать. Его движения были точны, выверены. Настоящий ловкач — быстрый, гибкий, агрессивный. Я увидел, как струны Эха натянулись вдоль его бедра, и в последний момент ушёл в сторону, когда он пробил ногой. Ещё удар — руками, по касательной, я успел уклониться, но только потому, что тело двигалось быстрее, чем мозг. Я видел, что он делает, видел, куда направлен импульс, но не успевал подумать — только действовать.

И он тоже читал меня. Уходил от выпадов, скользил по дуге, парировал резкие движения. Мы сошлись вплотную — короткий клинч, толчок плечом, попытка вывести из равновесия. Почти получилось, но я вывернулся, развернулся, нанёс рубящий ладонью— он отбил. И сразу в ответ — шаг внутрь, удар снизу, точно под рёбра.

Он был хорош. Гораздо лучше, чем я ожидал. Он знал, как двигаться. Знал, как быть неудобным. Я ловил себя на том, что постоянно опаздываю. Мысль не поспевала за телом. Я понимал, что он собирается сделать — но не успевал отреагировать. Мозг тормозил. Не техника, не дух, не магия. Я сам.

А потом он поднырнул под мою атаку и всадил кулак мне в печень.

Удар был точный. Жёсткий. Уверенный. У меня перехватило дыхание. На долю секунды перед глазами потемнело. Я понимал: в прежнем теле — в том мире — я бы просто рухнул. Без шансов. Там бы меня, возможно, увезли бы на скорой. Здесь — нет. Это тело было другое. Оно знало, что такое боль. Оно помнило.

Я не упал. Не согнулся. Не захрипел. Но наклонился. И этого оказалось достаточно.

Он решил, что победил. Что я на грани. Что всё, что ему осталось — добить. И он ошибся.

Потому что когда он сделал шаг вперёд, чтобы закончить бой, он открылся. И в этот момент моё тело сработало быстрее, чем я понял, что происходит. Я машинально ушёл в сторону, позволив удару пройти мимо, и на развороте локоть сорвался сам — по отработанной годами траектории, заложенной в мышцы. Боковая дуга, разворот корпуса, импульс. Прямо в челюсть. Щелчок был глухим, коротким. Этого хватило.

Его тело дёрнулось. Потом обмякло.

Он рухнул.

Я стоял над ним, тяжело дыша. С удивлением осознавая: я не победил. Моё тело победило.

Первый бой — за мной.

Яков посмотрел на меня таким взглядом, что мне стало стыдно. Он понял: я вырвал победу с трудом. Не благодаря себе — вопреки. Тело справилось. Я — нет.

Я и сам это чувствовал. Внутри что-то дрожало. Не от страха, а от перегруза. Тело было раздражено. Недовольно. Слишком много сил ушло в пустоту, слишком много лишних движений. Всё, что могло быть сделано эффективно — было сделано не так. Не потому, что тело не готово. Не потому, что нет памяти. Она вернулась. Вся. Но мозг ещё не успел подстроиться.

Я стоял на пересечении двух миров: один — в теле, второй — в голове. И пока они не совпадали.

Следующий бой я решил провести с магией. Проверить, как сработает «огонь».

На плац вышел следующий. И я сразу понял — это будет бой между слоном и моськой, а я тот таракан , который бегал между ними. Человек-таран. Широкий, массивный, как армейский блок. Грудь, плечи, руки — всё было сложено для давления, не скорости. На спарринг вышел не просто физик, а монолит. Позже я узнал, что его звали Толик. Погоняло — Кабан. Не зря.

Я сразу попытался взять дистанцию и использовать магию. Хотел успеть среагировать, не лезть в клинч. Но тут я понял: даже магии мне не хватает мозгов. Да, я знал струны. Да, я знал, как ими пользоваться. Но этого было мало.

Теперь я понял, почему Яков настаивал на формулировках. Почему он говорил, что в начале придётся выкрикивать названия. «Огненный шар» — казалось бы, банальность. Но сейчас, прямо в бою, я не мог даже сложить плетение. Мозг не успевал собрать нужное плетение, не понимал, в каком порядке притянуть импульсы. Я знал, как. Но не мог.

Максимум, что у меня получилось — зажечь огонёк на пальце. Маленький, жалкий. Почти свечка.

На плацу кто-то усмехнулся. Не зло. Не в насмешку. Скорее тепло, по-доброму. Вероятно, им уже объяснили: я без памяти. И даже победа в первом бою, по их меркам, была достижением. Они не смеялись. Они — уважали. А когда увидели огонь… возможно, поняли: в род вернулась магия.

Но мне от этих улыбок было ни жарко, ни холодно.

Потому что Кабан уже шёл на меня. Медленно. Не торопясь. Как каток.

Он не сдерживался. Не делал вид. Не работал вполсилы. Он собирался раздавить. И я почти был уверен: Яков знал, что так будет. Возможно, он даже подогрел интерес. Возможно, пообещал что-то за победу. Это был не учебный бой. Это был бой на выносливость, на контроль, на страх.

И Кабан не собирался проигрывать.

Я двинулся вбок, стараясь держать дистанцию. Он же — уверенно и неумолимо приближался. Я попробовал отвлечь: шаг вправо, ложный выпад, прокрут — без толку. Он не вёлся. Просто шёл. Как стена. Не бежал. Не бросался. Просто шёл вперёд. И каждый шаг звучал, как аккорд на пределе.

— Анатолий, — сказал я, отскакивая в сторону, — я же твой господин. Может, поддашься?

Он не ответил. Только усмехнулся. Но в этих глазах — не было подчинения. Там была цель. И холодная решимость.

Я понял: Яков точно что-то пообещал. Что-то, что стоило усилий. Возможно, даже что-то ценное. И Анатолий шёл за этим.

Первый удар прошёл рядом. Я увернулся — почти упал, перекатом ушёл вбок. И только тогда ощутил: воздух прорезался, как лезвием. Вес руки, прошедшей в полуметре от головы, ощущался, как волна. Она не попала. Но если бы попала — мне бы размазало лицо. Не сломало — размазало.

Каждый его удар был как удар кувалды. Не размашисто — чётко. Выверено. Он не бил в воздух — он бил в пространство, где я только что был. И я уходил. Перекаты, шаги, откаты, срывы вниз. Я был быстрее. Но