Турист - Антон Витальевич Демченко

флигель, внешне выглядевший так же непритязательно, как и пару дней назад, изнутри превратился во вполне уютный обжитой домик на четыре комнаты, обставленный пусть и несколько старомодной, но сохранившейся в идеальном состоянии мебелью со складов Бестужевых. Полы укрыли старые, но не утратившие своих красок восточные ковры, узкие арочные окна, снаружи пока ещё похожие на слепые бельма, обрамили длинные шторы, а под потолками и на стенах засияли люстры и светильники. Те же стены лишились остатков и без того осыпавшейся древней перхотью штукатурки, под которой обнаружилась фактурная кирпичная кладка, практически не пострадавшая от времени. Да что там! По настоянию Оли, запряжённые ею спецы даже полы во флигеле отремонтировали и навощили чуть ли не до зеркального блеска. И всё это за каких-то пару дней. И пусть дело здесь не обошлось без применения узкоспециализированных стихийных техник, кратно ускоривших процесс ремонта, я был удивлён его стремительностью.

С санузлом, правда, получилось не так замечательно. Как Ольга ни уговаривала, привлечённые специалисты напрочь отказались тратить время и силы на полноценные сантехнические работы. Вместо этого они ограничились временной мерой, установив в чулане флигеля полевой санблок вроде тех, что имелись в жилых модулях «Гремлинов» на Апецке, а я был вынужден клятвенно пообещать жене, что по окончании эпопеи с иезуитами непременно приведу в порядок здешнюю канализацию, налажу нормальный водопровод и установлю в доме какую-то «приличную» сантехнику. Можно подумать, что унитазы и ванны бывают неприличными⁈ Эх, ладно…

— Кирилл, не вздыхай! — обнявшая меня со спины Оля потёрлась о моё плечо щекой. — Зато теперь у нас есть вполне приличный охотничий домик. Разве это плохо?

— Почему «охотничий»? — не понял я.

— Аномалии, — коротко отозвалась жена, но увидев, что мне такое объяснение ничего не говорит, вздохнула сама. — Ну, право слово! Ты как будто не читал дневники Сергея Львовича! Твари имеют неприятную привычку заселять очищенные от их «соплеменников» территории своими «отпрысками». Это значит, что, даже уничтожив все аномалии на своей земле, мы рискуем получить на их место…

— Переселенцев с окрестных территорий, — я таки вспомнил заметки Роста и хлопнул себя ладонью по лбу. — Одно хорошо: новички не будут столь же серьёзной проблемой, как их предшественники. Мелочь, не успевшая привязаться к новой территории, не так опасна.

— Зато для охоты как развлечения — самое то, — покивала Оля, устраиваясь у меня на коленях. — Так что, пока не восстановим усадьбу целиком, здесь будет наш охотничий домик. А выбьем «своих» тварей, можно и по соседским землям прогуляться. Запрещать-то некому.

— Пока некому, — уточнил я. — Но это, думается мне, ненадолго. Не только у нас с тобой здесь вотчина, вокруг полно земель, принадлежащих другим родам, так что скоро можно будет ждать соседей-конкурентов.

— Ага, как же, — ухмыльнулась Оля, не скрывая сарказма ни в голосе, ни в эмоциях. — После слухов о твоём ранении, полученном при ликвидации здешних аномалий, дорогой мой гранд, охотнички сюда просто валом повалят, коне-ечно! Держи карман шире.

— М-да, об этом я как-то не подумал, — признался я.

— А стоило бы, — фыркнула жена и договорила с интонациями сытой кошки. — С такой рекламой этих мест, конкурентов можно лет десять не опасаться и не ждать. Ну а уж за такой срок мы точно и наохотиться всласть успеем, и усадьбу восстановить. Да и девочкам тренировки на пленэре только на пользу пойдут. Можно будет даже выездные тренировки для всей школы устроить. Ежегодные, а?

— Ой-ёй, — я прищурился и слегка дёрнул Олю за выбившийся локон растрепавшейся причёски. — Тренировки… на пленэре… да для всей нашей школы. Угу. А по-моему, кто-то просто радуется, что не придётся делиться своим новоявленным хобби с соседями. М?

— И что? — Оля пожала плечами как ни в чём не бывало. — Здоровый эгоизм в малых дозах полезен в любых количествах. Вот.

— По-моему, поговорка была о чём-то другом, — задумчиво протянул я, но ощутив игривый тычок острого локотка жены под ребро, улыбнулся и «поспешно» согласился с супругой. — Но твой вариант тоже имеет право на жизнь, да. Главное, не увлекаться.

Вообще, догадаться, с чего вдруг Ольга развила такую кипучую деятельность, не составило бы труда, даже если бы мы не могли чувствовать эмоции друг друга. Жене было страшно. И чем меньше времени оставалось до визита папистов, тем большее волнение охватывало Олю. Я честно старался транслировать ей собственную уверенность в успешном исходе дела, но несмотря на крепость нашей связи, супруга едва поддавалась этому моему воздействию. С одной стороны, такой прогресс в её развитии не мог меня, как учителя, не радовать, с другой же… я просто не понимал, как можно успокоить всё больше и больше психующую женщину. Только и оставалось, что обнимать её да пытаться давить вспыхивающее в ней недовольство, перемежающееся с приступами злости и страха. Но… я ведь тоже не железный, да и эмоции Оли расшатывали моё собственное спокойствие всё больше и больше. В конце концов я не выдержал этого давления и, подхватив жену на руки, уволок её в спальню, где долго и… как это неудивительно, вполне успешно вытрах… м-да… В общем, утро третьего дня мы встретили спокойными, умиротворёнными и очень сонными. Правда, для закрепления эффекта нам ещё дважды пришлось повторить ночную «процедуру», но уже по сокращённой программе. Так что поступивший от наблюдателей сигнал о приближении чужаков мы с Олей встретили с абсолютным спокойствием. Попрощались, я открыл жене «окно» в особняк Бестужевых… на миг ощутил прикосновение тёплых губ к свежевыбритой щеке и, улыбнувшись, подтолкнул Ольгу к переходу. Ещё секунда, и окно свернулось за её спиной, превратившись… даже не в форточку, а в отверстие не больше монеты величиной. Я же, оставив эту лазейку для связи с женой, развернулся и потопал на веранду, где меня ждал горячий чай и… не менее горячая встреча с епископом-иезуитом.

Вот уже опустела чашка и погашен в серебряной пепельнице окурок сигареты. Я втянул носом напоённый запахом влажного разнотравья и озона воздух и… невольно ухмыльнулся, почувствовав, как пропел тонкой напряжённой нотой Эфир. Пропел и… пропал, оборвался, будто и нет его в этом мире вовсе. Как это предусмотрительно со стороны гостей, да. С другой стороны, и мы не лыком шиты. И на каждую хитрую задницу у нас найдётся что-то с винтовой нарезкой… и длинной мушкой, ага!

Понять, что ушлые иезуиты в качестве первого хода