Мизанабим - Дарья Райнер

– Не сейчас, Веснушка, – вот и весь ответ. Улыбчивый Карп, недавно делившийся с ней секретом, собран и молчалив. Ночной сон сдувает с братьев, как сухой песок, после того, как Ёршик разбудил остальных. Одного кивка оказалось достаточно: Горчак без вопросов натянул башмаки и выбежал из Крепости.

– Что это значит? Куда он? – осторожно спрашивает Нура. Она переводит взгляд с Карпа на Сома, не зная, как себя вести.

– На разведку. С холма видны болота и городская стена. – Сом протирает очки краем рубашки. – Нам надо знать, сколько их там. Отряды нутряков под официальным командованием или дезертиры.

– Мне не знакомо это слово.

– Нутряки? Так мы зовём жителей Внутреннего круга, – поясняет Карп. – Клиф – он как пирог. Посередине сладкий джем, а по краям – горелая корка.

Сом фыркает:

– Только больше запутаешь.

– Нет, я, кажется, поняла… Разделение – это плохо.

– Ещё бы! Даже та-мери это понимают! – Карп спохватывается. – Извини. Без «даже». Я имел в виду, что ваше общество… ну, по другим лекалам скроено.

– И это слово тоже…

– Кончайте болтать. У вас и так было время, – перебивает Сом, – полуночники.

В его голосе нет осуждения или грубости – как у того же Ската, – но Нуре становится неуютно. При всём его спокойствии внутри Сома плещется сила, и каждое слово весом тянет на булыжник. Ей отчего-то вдруг приходит мысль, что, родись он в Плавучем Доме, со временем стал бы старейшиной. В лидерах всегда виден стержень.

Горчак возвращается, запыхавшись, в расстёгнутой куртке. Тёмные пряди прилипли ко лбу. Капли пота падают на воротник.

– Всего двенадцать. Один лейтенант. Разведчики.

– Оружие?

– Пара карабинов, у остальных – револьверы.

Горчак переводит дыхание.

– Это ещё не всё. На северо-востоке два крейсера-скаута и один дредноут, – выдыхает он. – Имперские.

– Градусы?

– Сорок-сорок пять. Некогда было рассматривать.

– Собираемся, – короткая команда, после которой все срываются с места.

Сом берёт Нуру за предплечье и отводит к двери.

– Ничего не бойся, мы тебя не бросим. Просто делай, как я скажу, хорошо?

Она рассеянно соглашается.

Нуре кажется, что после пережитой катастрофы ей выпал шанс – передышка, чтобы провести ночь под крышей и подумать, что делать дальше. И вот… снова бежать куда-то в неизвестность. Город закрыт, но у братьев должен быть план, иначе…

Она отгоняет непрошеную мысль.

«Шторм идёт за тобой, он в сердце твоём…»

Чьи это слова? Сатофи? Или ведьмы те-макуту? Сказанные прежде, чем раскололась земля… Если беда, которую видели духи на реке Мангароа, идёт за ней следом, выходит, братья тоже в опасности.

– А Скат? – напоминает Ёршик.

– Встретит нас там. Если он пошёл к Маяку, не разминёмся.

– Слишком опасно, – вставляет Карп, – проклятый лаз выходит на берег. Думаешь, куда полетят первые снаряды, если ребята с имперским гербом пришли не шутки шутить?

– Ты просто боишься застрять!

– Помолчи, Малой.

– У нас нет выбора. Либо так, либо гиены.

Карп и Сом скрещивают взгляды. На несколько мгновений в кухне повисает тишина. Искрит и гаснет лампа.

– Не копаемся зря. Мешки разбирайте по силам, идём налегке. Никса, – Сом поворачивается к ней, – у тебя всё в норме?

– Да.

Чужое прозвище мнится ей шершавым, как браслет на запястье, но она не спорит. Если в Братстве не приняты имена, данные при рождении, – Нура привыкнет.

– Вы с Ёршем глядите друг за другом и не отставайте. А ты, – он вкладывает в руку Карпа фонарь, – веди.

Из Крепости он выходит последним. Запирает дверь и вешает шнурок с ключами на шею. Нура оборачивается по пути, мысленно прощаясь с чужим домом. А Сом – нет. Он смотрит только под ноги.

☽ ⚓ ☾

Скальный навес прячет пещеру от посторонних глаз. Небо за спиной светлеет: хмурое утро наползает с моря, проглатывая остров Ржавых Цепей, и Нуре кажется, что они убегают, пытаясь догнать ночь.

Карп шагает впереди, за ним Горчак. Луч света от фонаря выхватывает пучки травы на дюнах и быстрых ящериц, что ныряют под камни. Нура идёт без поклажи, но её левая ладонь занята рукой Ёршика. Он молча сжимает её пальцы, когда они отходят от Крепости. Выполняет наказ Сома, замыкающего цепочку.

Ни слова по дороге не падает, пока все пятеро не приближаются к гроту.

– Осторожно, – предупреждает Карп, посветив наверх, – потолок неровный, берегите головы и не напоритесь на «сосульку».

Нура вздрагивает. Темнота здесь гуще, воздух холоднее.

– И ноги придётся замочить, – выдыхает ей в затылок Сом. – Крыс тут нет, но в сточной воде живут игольчатые черви. Будь начеку.

– Они опасны?

– Как повезёт. Укус может загноиться, но, в отличие от ухокруток, они не пытаются забраться под кожу.

Гулкие шаги по каменному полу через несколько поворотов превращаются в шлепки. Уровень воды постепенно поднимается, и Нура бредёт по щиколотку в воде, видя только спину Горчака перед собой.

– В южных островах обитают ноке-нуи, – произносит она негромко, чтобы разбить давящую тишину. – «Говорящие черви». Мой народ избегает их, считая выходцами из подземного мира.

– Ты их видела?

Карп оборачивается и получает от Горчака тычок под рёбра:

– Ровнее держи!

– Нет, – Нура качает головой. – Но охотники племени рассказывают, что в длину они как водяной удав.

Раздаётся присвист.

– Здоровые твари! А почему не убиваете?

– Запрещено. Можно навлечь на себя проклятие Маару.

– Кого?

– Королевы мёртвых.

– И всем сразу стало весело, – замечает Горчак в своей излюбленной манере. – Особенно Малому.

Если шутки Карпа нехитры и многословны, то фразы Горчака, брошенные как бы вскользь, отдают едкой иронией.

Извиниться она не успевает. Нога соскальзывает вниз, но крепкая ладошка держит. Нура лишь ударяется коленом о выступ. Больно, но терпимо.

– Ка-нуй, – шепчет она.

– Не за что. Дальше пойдёшь сама.

– Я не хотела тебя напугать. Больше не стану рассказывать про наше…

– Ёршик не обиделся, – отрезает Сом. – Дальше начинается самая узкая часть, ползём по очереди.

– Рёбродавилка, – ворчит Карп. Его ругательства тонут в плеске воды. Глаз фонаря мигает, и Нура чувствует, как трудно стало дышать.

Стены и потолок сливаются, превращаясь в каменный кокон. Хлюпанье, дыхание, чей-то кашель и скользкая плесень под пальцами… Она двигается вперёд, как тот самый водяной удав – всем телом. Отталкиваясь, извиваясь, хватая ртом воздух. «Стань кем-то, чтобы выжить», – говорил Сатофи.

Она не завидует Сому и в особенности Карпу: он самый рослый из братьев и, судя по пляшущему на сводах лучу, держал ручку фонаря в зубах.

Вдох. Нура с головой уходит под воду, минуя самое узкое место, и выныривает, с