За Бессмертного замолвите слово - Акулина Окаянная

— Не думай ничего лишнего! Словно я за твою погибель переживала. Испугалась, что некому будет меня из леса вывести, — носом она шмыгнула.

Сел Богдан. Огляделся.

— Не думал, что скверна так просто нас с тобою отпустит, — заметил Богдан.

Мира руками себя обхватила, перед глазами картинки увиденные вновь пролетели.

— Она помощи у тебя попросила.

Богдан на неё заинтересовано посмотрел, ждёт, что дальше поведает. Рассказала она, что видела, и говорит:

— Снежу проклятье в скверну обратило. Она жертва, такая же, как и души, ей поглощённые. Любовь её погубила. Она сказала, что Сновид тебя продал. Этот жрец, служит не нашим богам.

Видит Мира, что новость такая Богдана шокировала.

— Жаль, до него мне сейчас не добраться, — сжал кулаки Богдан. — Я б из него всю правду бы вытряс. Ты уверена, что не волхв он?

Мира чуть напряглась, припомнила:

— Точно тебе говорю, жрец из Аркона.

— А сейчас он волхв в Новом граде, — потёр подбородок Богдан задумчиво. — И нисколько не изменился?

— Да я его поэтому и узнала. Он точно так же выглядит. Один в один. Одежды ток разные.

Повисла тишина между ними. А Мира, как зачарованная, глаз не отрывает от пальца указательного, которым Богдан над бровью в задумчивости потирает. До боли знаком ей этот жест. Дико странно от того, что человек другой, а словно бы и не чужой. Богдан на неё посмотрел. Встретились они глазами. Мира резко отвернулась, чтобы не углядел её озадаченности.

Встал Богдан, руку ей подал:

— Пойдём, Мира, а то придётся нам в лесу ночевать.

Поднялись они, дальше двинули, мыслями разными охваченные от пережитого.

— Почему скверна тебе помочь решила? — внезапно осенило Миру.

— Скорее всего, та девушка действительно хорошим человеком была, поэтому что-то человеческое в скверне и сохранила. И, видимо, поняла, что если избавиться от жреца, то свободу обретёт. Так что она не мне помогает, а себе, — высказал предположение Богдан.

— Ты говорил, что любовь проклятье снимает, — припомнила Мира. — Отчего Снеже это не помогло? Муж её очень любил.

— Если бы всё так просто и понятно было, — вздохнул Богдан. — Ведь не существует объяснений, как это работает. Любовь как обоюдоострый меч. Может спасти, а может и погубить. Это посложнее любой волшбы станется, — улыбнулся он ей.

«А он красивый, когда улыбается» — скользнула мысль в голове у Миры.

Смутилась она, заалели щеки непонятно от чего. Мира под ноги уставилась и замолкла.

— Когда в замок вернемся надо бы тебе с моей матушкой свидеться, — внезапно Богдан объявил. — Она женщина ведающая. Кажись, ты Мира видящая.

— Это как?

— Духов способна видеть и говорить с ними можешь.

— Глупости!

— Вовсе нет, Мира. Возможно, до того, как ты в Навь попала эта способность в тебе дремала. Явь силу вытягивает, а Навь наполняет.

— Я тебе не ворожея какая! — воскликнула Мира, словно оскорбленная.

Подулась она какое-то время, помолчала.

— Снежу мне жалко. Она совсем не виновата была, а теперь сердцем скверны является. Несправедливо это всё как-то.

— Жизнь вообще штука не справедливая, — согласился Богдан.

Мира о его доле задумалась. Она ещё не приняла решения насколько верить словам Богдана, но если только подумать, что всё это правда, то с ним поступили бесчеловечно…

Уже когда вечереть стало они на тропинку вышли. Вывела она их к полям разработанным, а потом к городу подвела. Хоть град и большой, домами и хоромами полнится. Да городом его странно назвать. Никакой ограды, ни тына вокруг него нет, словно никого жители и не опасаются. Тут догадка Миру тронула:

— Неужто тут все мёртвые? — с придыханием у Богдана поинтересовалась.

— Мёртвые да ведогони, — подтвердил он. — Возможно, ещё живность какая.

Испужалась Мира и поближе к Богдану прижалась. Смотрит по сторонам, а люди почто обычными делами занимаются. Мимо улиц проходят с выжженными названиями на табличках: Оружейная, Кузнецкая, Мясницкая, Гончарная. Всё как в обычных городах. Вот и на площадь они вышли. Люди на ней торгуются, продажи ведут.

— Как же так? — удивилась Мира.

— Многие люди после смерти предпочитают жить по привычке и никуда двигаться не хотят. Отрицают, что их дни сочтены. Так и живут. Сами себя обманывают.

— А ведогони кто это?

— У людей дух в Навь способен проникать, когда они спят. Некоторые потом думают, что сны видели. Другие вообще ничего не припомнят. А есть такие, кто всё помнит и в обоих мирах существовать умудряется. Вот у такого ведогони мы и остановимся. Вон, видишь мужчину, Остромиром его звать.

Мира посмотрела в ту сторону, куда Богдан указал. Возле одной из лавок уставленной бочками из различного древа и дуба, и ели, и липы, что сразу и не поймешь, чем барыжат, мужчина рьяно торговался.

«На вид вполне обычный» — подумала Мира.

Подошли они ближе и неподалёку встали. Мира прислушалась и поняла, что торговля-то совсем необычная.

— Посчитай мне бутылку веры, хозяин, и налей-ка чарку блажи. Тут выпью, — говорит мужчина.

Торговец немедля выставил бутыль на прилавок и чарку подал. Мужчина залпом осушил, крякнул, губы утёр и с довольством сказал:

— Хороша блажь! А есть в продаже смелость?

Торговец кивнул. А Мира уши навострила и внимает.

— Отлично! Посчитайте и её туда же. Будет ушат удачи? О! Бочка ещё не вскрыта?! — воскликнул довольный Остромир. — И добавьте везенье в придачу! Нет! Не эту! Эта открыта, — перевесился тот через прилавок, внимательно за торговцем приглядывая.

И так Мире интересно стало на всё это посмотреть, а сколько вопросов в голове родилось — громадьё!

— А как у вас обстоят дела с дружбой?

— Слиплась, — буркнул торговец.

— Снова? — вздохнул Остромир, распрямившись. — Жаль. Верности смотрю тоже не осталось. Я б купил, мне б не лишним было.

Тут Остромир чуть обернулся и боковым зрением, видимо, Богдана приметил:

— Бессмертный! — радостно тот воскликнул.

Руки пожали они, обнялись.

— Это куда ты так снаряжаешься? — поинтересовался Богдан.

— Дело у меня большое планируется. Готовлюсь, — Остромир ответил, вполне открыто. — Давненько тебя видать не было. Где пропадал?

— В мире вашем десять лет хаживал.

— Да ты что?! И меня не навестил? Почто так?

— Долго сказывать, — говорит Богдан. — Но коли на постой к себе пригласишь расскажу.

Глянул Остромир на Миру:

— А девица с тобой кто такая? Что-то на мёртвую не особо она смахивает.

— А не мёртвая она потому. Мира дочь Звенко из Звенигорода речного, — представил её Богдан.

— Ох, до чего интересно знать, как живому-то в Навь попасть.

— Так ты нас пригласишь или нет?

— Ох, уж эти обычаи. Приглашу, приглашу. Будьте гостями в моём тереме.