За Бессмертного замолвите слово - Акулина Окаянная

Сунул он бутыль под одну руку, ушат другой ухватил и двинули они по улице.

Остромир был средних лет, но смотрелся чуть шаловливым, бросая на них свои озорные взгляды пронзительно голубых глаз. И даже аккуратно стриженная борода с усами не делали его серьёзней, всё портила вязаная шапочка, натянутая до самых бровей.

— Мой дом в конце Базарной улице, — пояснил Остромир к Мире обращаясь. — Как тебе в Нави живется, девица?

— Домой хочу! — буркнула Мира.

— Слышал я, что не ведогоням из Нави не воротиться, — задумчиво Остромир выдал.

— Да всё можно, только потрудиться придётся.

— Ага, кто бы сказывал, — заметил Остромир.

— Ты же знаешь, со мной все сложнее.

Несложно было по разговору догадаться, что знакомы они давно.

— Кстати, если хочешь я могу твоим родным передать чего, что жива и здорова под защитой Бессмертного, — предложил Остромир ей.

Мира так и встрепенулась. Точно! Как же она могла о таком не подумать? Ведь он, тот, кто спит?

Не успела Мира свою мысль в слова оформить, как город песнями наполнился.

— Радуйтесь! Радуйтесь люди и нелюди. Королева Ночи идёт. Танцуйте! Танцуйте, пока повелительница не вырвала ваши ноги. Склоните свои головы, она вам город построила.

Смотрит Мира, а город птицы наполняют по крышам рассаживаются. Птицы чёрные на воронов чем-то похожи, а головы у них человеческие. Они-то, эти головы, песню-то и поют.

— Это гамаюны, — пояснил Богдан Мире. — Птицы вещие.

— Никак буря ночью будет, — вздохнул Остромир, довольно спокойно.

Мира на сопровождающих её мужчин смотрит, и понимает, что для них такое вполне привычное дело в отличии от неё. Люди кругом оживились, радуются:

— Владычица прибыла!

Видит Мира процессию в начале улицы. Олень черный гордо вышагивает. На спине его девушка сидит, кожа белизной светится, волос чёрный, блестящий, до самой земли стелется, легким ветерком колыхается, а в нём огоньки с зеленого на голубой мерцают, а на голове венок из сиреневых цветов. Красива лицом девушка, словами не передать, но стоило Мире взгляд чуть опустить, так полыхнули щеки огнём. Одета девица, как бесстыдница. Рубаха на ней чёрная, из ткани шёлковой блестит, да вырез столь глубокий, что грудь полную белую ничуть не прикрывает. Кажется, стоит ей не так двинуться вся грудь из одежд и выскочит. А по бокам одежда никак не шитая, разве что местами ниткой между половинами ткани зацеплена. Руки от плеча до кистей голые, хоть с манжетами серебряными. Боком она на олене сидит, ногой на ноге покачивает, да до самого бедра не прикрытая. Стая черных волков их сопровождает.

— Ну и ну, Бессмертный в моем городе, — улыбнулась она когда олень с ними сравнялся.

— Да что вы на него свое внимание обращаете?! — молвил недовольно мужичок крохотный, не выше колен Миры росточком, что оленя под узды вёл.

Тело сплошь волосами зелёными покрыто. Знай один круглый голый живот торчит.

— Аука, ну зачем ты так? — чуть осуждающим тоном девушка спутника укоряет. — Слишком суров ты к нему. Он и так, и жизнью, и смертью обижен. Ни одной, ни другой не нужон.

Спрыгнула девушка мягко на землю и к ним идёт.

— Кто это? — шёпотом Мира спрашивает.

Богдан ей также шёпотом отвечает:

— Постарайся с ней не говорить. Это королева Ночи, управительница времени Трех Лун — Лўна Чёрная. Она повелевает всеми ночными созданиями.

Не слыхала о такой Мира никогда.

— Ты единственный из всех, кроме мужа, кто помнит моё имя, Бессмертный. Все остальные меня Владычицей зовут. Но я понимаю, имя очень для тебя важно.

Девушка подошла практически вплотную, и Мира испытала странное чувство. Если уж бесстыднице не была знакома застенчивость, то Мира переживала стыд вместо неё. Ей прямо невмоготу захотелось прикрыть глаза Богдана рукой. Ну или обнажённые части тела девицы припрятать.

— А где король? — спросил Богдан, словно его ничего не смущало.

— Он до нельзя шумный, — вздохнула та, сокрушённо. — Я оставила его позади, чтобы немного успокоился. Я хотела сегодня встретиться с тобой. Спутников мне своих представишь?

— Непременно, Владычица, — первым он указал на приятеля: — Это Остромир…

Лўна Черная взмахнула рукой, давая знак замолчать, наклонилась к Остромиру принюхиваясь. Дико и странно Мире от такого сталось.

— У тебя крест на груди. Никак веру недавно сменил на чужеродную, — произнесла она и зло на Остромира глянула тёмными очами. — Покуда к своим богам не воротишься, тебе здесь не рады. Пшёл вон! — и как щёлкнет того по носу, а его будто конь лягнул, отлетел он назад, со страшной силою и в воздухе растворился.

Бутыль с верой на землю упал, в сторону укатился, ушат грохнулся, с головой её и Богдана удачей обрызгав, Мира аж вздрогнула. Свежий и бодрящий аромат удачи нос защекотал и переулок окутал. Мира глаза от ужаса выпучила. Был человек и вот его нет.

— Это было жестоко, — просто заметил Богдан.

Мысли в голове у Миры так и затрепыхались, как птицы перепуганные. Вдруг эта у неё чего учует. Предупреждал её Богдан, что от неё жизнью смердит. Еле себя сдержала, чтобы за спину к Богдану не спрятаться. А Лўна Чёрная на неё особо внимания не обращает и Богдану отвечает:

— Не велика беда. Что с ним станется-то? Проснётся мужчинка, как от кошмарного сна, да позже воротится. Ведогоней не прогонишь так просто. Глядишь, задумается о том, что не дело своих богов предавать.

Кивнул Богдан, соглашаясь.

— Это Добромира невеста моя, — едва успел Богдан произнести, как чувствует Мира, в шею её кто-то уткнулся. И восторженно в ухо кричит:

— Ух, ты! Чую запах человеческий!

Мира от неожиданности такой в сторону дёрнулась и в заботливые объятия Богдана попала. Глядит Мира, подле них вроде как мужчина стоит. Лицо чёрное, глаза красные, борода острая вверх загибается, на голове рога гнутые, сам шерстью покрыт, а вместо ног никак, копыта козлячие. В портках и кафтане коротком алого цвета.

— Чёрт, что ты творишь? — прикрыла рукою глаза Лўна Черная.

— Ох, вы меня заметили, — делано расстроился он.

— Так ты же и не пытался прятаться, — заметила Лўна Чёрная.

Рассмеялся мужчина, как сумасшедший.

— Владыка всей нечисти, не стоит к моей нареченной приставать. Отойдите, вы её пугаете, — сухо заметил Богдан, но уважительно.

А мужчина почто ещё больше обрадовался, заскакал вокруг них козликом:

— Гляди! Гляди, Лўна, а Бессмертный подрос. Ревнует! Ревнует! — а затем прижался к Богдану почто женщина, в глаза заглядывает, по груди рукой водит и говорит: — Нравятся мне в тебе такие изменения. Женой обзавестись дело верное, — а в следующую секунду взгляд изменился, ехидным стал,