Мёртвая паства - Андрей Абрамов

Артур зажёг фонарь и, проваливаясь по щиколотку, направился к стоящим чуть поодаль пехотинцам. Идти приходилось медленно. Кое-где из зерна по пояс высовывались всё ещё живые чурбаки. Они истерично вопили и пытались выбраться из ловушки. Некоторым это, по-видимому, удалось – в трёх шагах от себя черпий увидел изрубленное кинжалами тело.

Сквозь обрушившийся потолок в помещение подсилосного этажа проникал дневной свет. Артур поднялся на ближайший бархан и осмотрелся.

Бомба Молчуна сдетонировала в нескольких ярдах от центральной сваи. Лишившиеся опоры потолочные балки сложились надвое, придавив лежащую под ними Альфа-самку, а лавиной хлынувшее зерно засыпало её почти полностью, оставив на поверхности лишь руку и голову.

– Артур! – окликнул епископ.

Церковник подошёл к собравшимся у края насыпи пехотинцам. Покер, Шон и мистер Буи стояли полукругом. Чуть в стороне, уткнувшись в плечо Эштона, плакала Марика. Гунар вместе с монахом и епископом осматривали лежащее у колонны тело.

Это был Молчун. Пехотинец не добежал до укрытия пару шагов. Взрывная волна настигла его перед спасительной перегородкой, которую он и проломил своим телом. Остальное доделали выжившие после обвала чурбаки.

– Гунар, найди жетон и блокнот, – капитан похлопал пушкаря по плечу.

– А как же тело? – вытирая опухшие от слёз глаза, спросила Марика. – Мы были друзьями ещё с учебки! Его нужно предать земле.

– Мы не можем взять его на бронестраж, Рыжая. У нас есть раненые, сейчас им больше нужна помощь. Вопрос в том, сможем ли вообще сдвинуть с места это корыто.

– Я отпою Молчуна и наложу урну погребения. Его пар займёт своё почётное место в покоях Безступового. Не переживай Марика, – епископ протёр о штаны заляпанные кровью руки и извлёк из нагрудного кармана символ Правых церквей.

– Спасибо, епископ. Дайте минуту. Мне нужно проститься.

Епископ отошёл в сторону, представив девушке возможность спокойно отдать дань уважения.

Артур не стал дожидаться окончания таинства. Молчуна жалко, но есть ещё другие дела. Церковник оглянулся и, увидев удаляющегося капитана, поспешил за ним.

– Капитан, – черпий поравнялся с Эштоном и зашагал с ним нога в ногу. – Нужно поговорить.

– Говори, – безучастно произнёс вояка.

– Марике не место в отряде.

Эштон остановился и уставился на церковника. В глазах читалось нетерпение, медленно переходящее в раздражение.

– Почему ты так решил? – как можно сдержанней спросил капитан.

– Она хороший снайпер и отличный друг, но служба убивает её. Почему Вы не хотите отпустить девчонку. Она не создана для этого. Тем более, она для Вас как…– Артур запнулся, взвешивая, не лишнего ли он сейчас ляпнет.

– Внучка? Вот значит, что говорят в отряде! – Эштон сложил руки на груди и пристально всмотрелся в глаза церковника. – Скажи, черпий. Кто она для тебя?

Артур на секунду замялся, но под прожигающим взглядом вояки решил сказать так, как есть. В конце концов, скрывать что-то уже бессмысленно. Он сам завёл этот разговор.

– Я люблю её.

– А она?

– Тоже.

– Почему ты так уверен в этом? Марика юна, и возможно, в чём-то ещё не разбирается. Если она ответила тебе взаимностью, это не значит, что она любит тебя. Всё это ветреность. Поверь мне.

– С Шоном тоже так происходило? Он тоже подходил с этим вопросом?

– Уф! Ты всё усложняешь, Артур. Шон балагур и повеса! По крайней мере был, пока не поверил, что она его полюбила. Понимаешь, Марика не готова к таким отношениям. Она не знает, что это. Для неё это игра в куклы.

– Тогда почему Вы притащили её на задание? Молчун погиб. Неизвестно, вылезет ли Корсо. Мы все висим на волоске! Если с ней что-нибудь случится?

– Не случится. Потому что я всегда буду рядом, и никому не позволю прикоснуться к ней. Слышал? – глаза Эштона почернели. Правая рука дёрнулась, будто хотела сомкнуться на шее черпия. Секунда и капитан устало опустил голову. Пылающий ненавистью взгляд потух и стал отрешённым. – Прости. Я не должен был…

– Я не держу на Вас зла, капитан Эштон. Я просто хочу дать ей больше, чем Вы позволяете, – Артур чувствовал, как натужно вибрировала урна. Ещё немного и навеянное ею спокойствие спадёт. Вояка практически невосприимчив к ментальному воздействию, но всё же поддался ему. Возможно, он почувствовал нити, опутывающие его сознание, и решил не противиться им, чтобы погасить свой разрушительный гнев. Как бы то ни было, но сейчас урна бездействовала, а Эштон по-прежнему пребывал в спокойствии.

Капитан некоторое время смотрел на церковника, видимо, решаясь, как поступить дальше. В какой-то момент взгляд его прояснился, он уверенно сунул руку в карман и достал сложенный вдвое конверт.

– Что это? – Артур едва удержался, чтобы не протянуть руку первым. Если капитан что-то и решил, то пусть сделает это сам.

– Письмо, которое я ношу с собой двадцать два года. Его написала женщина, которая…мы любили друг друга, и любви нашей не было границ. До тех пор, пока мне не пришлось уехать, – Эштон посмотрел по сторонам, опасаясь, что их разговор кто-то может услышать. – Она написала, что у меня родилась дочь, а я её предал, черпий! Предал! Потом она умерла.

– Я так понимаю, Марика и есть Ваша дочь?

Капитан подтянулся. Лицо посуровело, а взгляд снова обрёл жёсткость стали.

– Я до сих пор не могу ей в этом признаться. Представляешь, что значит для боевого офицера эта нерешительность?

– Вы можете сделать это сейчас.

– Марика ненавидит своего отца. Я не хочу ещё раз потерять её.

– Откуда Вам это известно? Она неспособна на ненависть.

– Я чувствую это. Кто будет любить человека, бросившего тебя на произвол судьбы?

– Поэтому вы назвались её дедом?

– Теперь я жалею об этом, – Эштон помял пожелтевший конверт и спрятал его в карман. – Пожалуй, ты прав. По крайней мере, правды в твоих словах больше, чем когда я говорил, что не брошу её. Я признаюсь, Артур. Пусть она уйдёт, но это будет честно по отношению к ней.

– Я не оставлю её в беде. Теперь я это точно знаю.

– Спасибо, черпий.

– Какие-то проблемы, господа? – за спиной раздался голос Максанса. Монах обошёл беседующих и встал между ними.

– Всё в порядке, пресвитер Максанс. Обсуждали план дальнейших действий, – сухо ответил капитан и, развернувшись, направился к копошащимся у бронестража пехотинцам.

– Для командира потерять бойца означает потерять частичку своего сердца, – монах посмотрел вслед вояке. – Вопрос только в том, насколько огромное оно у него. Альфа всё ещё жива. Думаю, ты захочешь взглянуть на неё.

Реликтовая самка действительно оказалась жива. Потеря ноги, огнестрельные ранения и обширные ожоги ослабили исполиншу, но не настолько, чтобы