Мгновение ока - Йоав Блум

Она встала с кресла и разгладила платье, как будто на нем были складки, которые требовалось распрямить.

– Это прекрасно, Йони, просто удивительно. Ты создал маленькое чудо, ты станешь знаменитым.

Так много потеряно, так много исчезло.

Бренд скромно улыбнулся, но она заметила, насколько для него важны эти слова. Он подошел к ней и обнял, она постояла с полсекунды, прижав руки к телу, пока не пришла в себя и не обняла его в ответ. Она больше никогда в жизни сюда не вернется, она не хочет видеть этот портал. Ей нужно составить длинный список отговорок на случай, если ее снова пригласят.

Бренд выпустил ее из объятий и посмотрел серьезно, положив ей руки на плечи:

– Тебе было трудно видеть отца? В этом дело?

– Да, – согласилась она. Если бы так. Хотела бы она оказаться настолько хорошим человеком, чтобы проблема была именно в этом. Но дело было в другом. Свидание с самой собой. Осознание того, как потускнел нимб, некогда окружавший ее.

– Как-то тоскливо стало, – призналась Элиана, уверенная, что Бренд не поймет до конца, что она имеет в виду. Она давно тосковала, в ней всегда теплилось чувство, что где-то она свернула не в ту сторону. Теперь она могла сказать это вслух.

Однако Бренд понял больше, чем она намеревалась открыть.

– Мы все обречены повзрослеть, – сказал он. – Неизбежность перемен заложена в самом порядке вещей, это та цена, которую мы платим…

– Хватит, Йони, хватит! Наверное, я просто выбрала неудачную точку во времени. – Она надеялась, что голос ее звучит непринужденно, почти беспечно. – Надо было посмотреть на строительство пирамид или на Юлия Цезаря, как ты предложил. Это было бы не так грустно и гораздо интереснее.

Он по-прежнему смотрел ей прямо в глаза.

– Я полагаю, – возразил он, – мы выбрали именно то, что тебе нужно было увидеть.

– Когда-то я была великолепна, – вздохнула она. – И вот мне напомнили, что это осталось в прошлом.

– Ты все еще великолепна. – Он снова обнял ее.

– Нет, – поморщилась она. – И довольно уже объятий, Йони! Это лишнее.

Он отпустил ее и сделал шаг назад.

– Нам уже не восемнадцать, Йони.

– Верно. Но это нормально, – ответил он, – это совершенно нормально. Так устроен мир.

Она повернулась и зашагала в сторону лестницы.

– Мне нужно на воздух. Ты сотворил нечто удивительное, правда. Я очень рада за тебя, но сейчас мне нужно немного воздуха.

– Может, хочешь все же увидеть висячие сады? – спросил он.

В ответ она только отрицательно махнула рукой и начала подниматься.

Запуск в Тихий океан, 11:00:00, 18 мая 1453 года

– Ого, какая классная штука! – Дорон стоял на лестнице и смотрел на портал. Это был первый раз, когда он увидел его готовым и подключенным. Тон голоса Йони во время их телефонного разговора дал ему понять: произошло что-то значительное.

Бренд поднял глаза от экрана и улыбнулся:

– Подожди, ты еще не видел, как она работает.

– В самом деле? – Дорон спустился по лестнице, улыбаясь. – Действительно работает? Тебе удалось увидеть что-то из прошлого?

– Да, сейчас и ты увидишь.

– О-го-го! – Воодушевления в голосе Дорона хватило бы на двоих. Он наблюдал со стороны за проектом Бренда – возможно, был одним из немногих, кто знал, что́ происходит под землей, в этой комнате. Поддерживал друга в моменты кризиса, отвечал на сообщения посреди ночи, когда Бренда осеняли новые идеи. Словно гордый отец, Дорон вытащил телефон, чтобы запечатлеть исторический момент.

Бренд так и подскочил:

– Нет-нет-нет, не снимай!

– Почему? Ты же собираешься рано или поздно выйти с этим на публику? Потребуется хроника первых дней. Материал для твоего биографа.

– Пока нет, подожди. Я записываю все на камеры, мне не хочется, чтобы это уходило куда-то или было задокументировано в других местах. Нужно сначала убедиться, что все безопасно.

– Но ты же говорил, что можно только смотреть? Не менять?

– И все же, – стоял на своем Бренд, – надо сначала разобраться, в чем сила этой штуки, какие возможности она открывает и каковы риски. Еще не хватало, чтобы государство наложило лапу на машину, прежде чем я проверил все сценарии.

– Ты боишься, что какой-нибудь болван, – сказал Дорон, удаляя из телефона снимки, – внесет изменения в программу и создаст черную дыру?

– Скорее, что машину используют в качестве оружия, но и это тоже внушает опасения, – согласился Бренд.

Дорон вздохнул. Удалив фотографии, он вернул телефон в карман и огляделся. Конечно, он мог бы только притвориться, будто их удаляет, а потом, когда Йони, как обычно, пожалеет, что не задокументировал весь долгий путь к большому достижению, вытащить фотографии из закромов. Но Йони попросил все удалить, а Дорон считал себя порядочным человеком.

* * *

– Что это за штука? – спросил кто-то с верхушки лестницы.

Дорон задрал голову, но Бренд даже не удосужился поднять взгляд от экрана, только сказал:

– Это машина времени, Эди. Думаю, тебе понравится.

– Не может быть, – пропел Эди, спускаясь по лестнице, – не может быть!

Дорон покосился на Бренда. «Значит, фотографировать нельзя, а приглашать сюда Эди можно?» – говорили его глаза. Бренд заметил недоуменно поднятую бровь.

– Он же историк, – пояснил Йони. – Нельзя скрывать такое от друга-историка.

Эди встал перед порталом.

– Ты уже запускал эту штуку? – осведомился он. – Или собираешься нас тут взорвать? Потому что это выглядит как творение боргов, а не людей.

– Подожди несколько секунд – и сам все увидишь.

– Не могу поверить, – усмехнулся Эди, – что пропускаю матч ради этого. И почему потребовалось приглашать меня именно сейчас? Я думал, что обладатель машины времени не скован жестким расписанием.

– Портал предназначен только для того, чтобы заглянуть в прошлое. Через него нельзя туда попасть, – пояснил Бренд.

– Вот оно что! – кивнул Эди. – У меня тоже такой есть. Я называю его «память».

– Может, хватит ерничать? – проворчал Дорон.

– Извините-извините. – Эди со вздохом поднял руки, мол, сдаюсь. – У меня был ужасный день. Просто мы полгода не виделись, а тут ты внезапно пишешь, чтобы я приезжал. Не то чтобы это было проблемой, просто… впрочем, не важно.

* * *

Бренд откинулся на спинку кресла и поджал губы:

– Ладно, давай дату.

– Я? – растерялся Эди.

– Ну ты же историк. Тебе лучше знать, куда стоит вернуться. Назови дату.

– Дай угадаю, – сказал Дорон. – Двадцать третье мая тысяча шестьсот восемнадцатого года.

Эди бросил на друзей недоуменный взгляд:

– Дефенестрации? С чего это?

– Ты же эксперт по Тридцатилетней войне! – сказал Дорон. – Именно с дефенестраций она и началась, не так ли? Я помню,