Троя. Пепел над морем - Дмитрий Чайка

— И эту лампу, — покорно кивнул Аддуну.

— А в послании этом написано, что отправляюсь я в дальний поход, — начал Кулли свой рассказ. — И что ты должен оказывать мне всю помощь, которая потребна. Господин наш Солнце приказал проторить караванный путь отсюда и до самого Каркемиша.

— Тяжело будет, — почесал бороду Аддуну, — который почти уже пришел в себя. Только за грудиной тянуло что-то, сжимая сердце ледяной рукой недавнего ужаса.

— Банды арамеев повсюду, — продолжил он. — Лютуют так, что все окрестные деревни волком воют.

— Знаю, — кивнул Кулли. — Найди мне надежного проводника. Я отправлюсь сразу же. Кстати, ты кое-что обещал мне. Я жду, почтенный, обещанные дары. Не умножай ожиданием мою скорбь по поводу твоего святотатства.

* * *

Две недели спустя. Каркемиш.

Страна Эбер-Нари(2), так называют эти земли вавилоняне. И сам Кулли тоже всегда называл ее так, не один раз пройдя с покойным батюшкой из конца в конец. Тут когда-то железной рукой держали власть цари хеттов, но теперь у купца сердце разрывалось от того, что он видел.

Каркар, стоявший на реке Оронт, в дне пути от Угарита, уцелел, и там еще теплилась какая-то жизнь, а вот дальше все было гораздо хуже. Богатейший город Эмар разграблен и сожжен дотла, древний Алалах постигла та же участь. И даже Халеб(3), крупнейший город на великой дороге, превратился в деревушку, которая пытается вновь подняться из руин. Халеб был западной границей царства Каркемиш, одного из немногих, что еще уцелело.

Кулли приложил руку ко лбу, оглядев берег Евфрата, который лежал перед караваном. Ночь отступила, и равнина, покрытая клочковатым ковром выгоревшей на солнце зелени, уже просыпалась в золотистой дымке. На востоке, где небо сливалось с землей в дрожащем мареве, поднималось солнце — огромное, раскаленное, как щит Тархунта, брошенный рассерженным богом на лазурный свод.

Внизу, до самого берега великой реки, расстилается целое море травы, нервно колышущейся под дыханием ветра. Где-то в ней, невидимый, трещит кузнечик, и его стрекот сливается с шепотом сухих стеблей. Пышная зелень, благоденствующая рядом с живительной влагой, дает пристанище множеству животных, пришедших к водопою.

Кулли идти туда не хотел, он поищет другое место, чтобы напоить своих ослов, и на то у него была весьма веская причина. Ведь прямо перед ним паслись слоны — исчезающие исполины этих земель. Их серые спины, покрытые редкой щетиной, напоминали ожившие холмы, медленно движущиеся среди тростников. Самый крупный самец, старый, с обломанным бивнем, поднял хобот и затрубил, разгоняя стадо онагров. Дикие ослы убежали и застыли в отдалении, ожидая, когда уйдут повелители степи. Они тоже хотят пить, но покорно ждут своей очереди. Их короткие гривы топорщатся, а уши нервно подрагивают. Они чуют запах льва — где-то в зарослях тамариска тот дремал, насытившись после ночной охоты. Около этих гигантов ослам гораздо спокойнее. Рядом, довольно фыркая, резвятся слонихи. Они обливают спины мутной водой, а их детеныши, неуклюжие, как глиняные кувшины на ножках, бегают рядом с матерями, путаясь у них под ногами.

Западнее, где равнина переходит в каменистую степь, мелькают страусы. Здесь огромное множество этих птиц. Их длинные ноги взбивают пыль, а черно-белые бока сливаются с цветами степи, совершенно теряясь в них. Страусы несутся стремительно, словно духи пустыни, и только редкие перья, выпавшие на бегу, оставались лежать в траве — немые свидетельства их сказочной быстроты.

В отдалении встали туры — могучие быки, с рогами, изогнутыми, как луки. Они стоят неподвижно, словно изваяния, и только их горячие ноздри подрагивают, улавливая запахи пустыни, принесенные ветром. Туры, стада которых бродят от этих земель и до моря Аззи — излюбленная дичь для хеттской знати, наравне со львом. Их бьют из луков, загоняя на колесницах.

— Бр-р! — Кулли, неизбалованный скудной природой родного Междуречья, даже плечами передернул. Такое буйство жизни пугало его не на шутку. Сколько раз он ходил с караванами, а привыкнуть все никак не мог.

— Хорошо, что хоть водяных лошадей тут нет(4), как в Египте, — бурчал он себе под нос. — Боюсь их до ужаса.

Кулли повеселел и даже затянул какую-то заунывную песенку. Отсюда до цели — всего день пути.

Царство Каркемиш. Эти земли пока не затронули ни войны, ни нашествия диких племен. Могучая крепость на высоком холме, со стенами толщиной в восемь шагов охраняла Нижний город, покорно обнявший крутые склоны. Здесь и раньше жило больше десяти тысяч человек, а теперь так и вовсе город принял беглецов из разоренных селений Заречья, сбежавшихся под его защиту. Каркемиш отбил все нападения вышедших из пустынь племен ахламу(5) и даже кое-как торговал с соседней Ассирией, которая сама едва выбралась из череды смут и мятежей. Каркемиш охранял брод через Евфрат, и нет лучшей переправы на недели пути вверх и вниз по течению.

Кулли бродил по городу, дома которого ничем не отличались от жилищ Угарита, Дамаска и Библа. Желто-серый кирпич, обожженный на солнце, плоские кровли домов и кривые, узкие улочки, ведущие к рынкам и городским воротам. Кулли бывал в Каркемише раньше, а потому, оставив караван на постоялом дворе, лишь с двумя слугами, пошел прямо к дому господина Татиа, носившего громкий титул Гал-дубсар, начальник над писцами. Именно этот человек ведал торговыми делами и пошлинами.

Кулли поднялся в цитадель и направился к кварталу, центром которого был царский дворец. Он нашел нужный дом, подошел к резной, потемневшей от времени двери, и решительно постучал. Он уже бывал здесь, но тогда этот человек всего лишь заведовал канцелярией областеначальника, а не всеми делами великого царя, истинного Солнца, Великого копьеносца и любимца богов.

— Посмотрим, вспомнит ли… — подумал Кулли, стоя между каменных колонн портика. — Должен вспомнить, он немало получал с моего отца.

— Ты кто? — слуга высунул на улицу всклокоченную голову и с подозрением уставился на купца. — И чего тебе надо?

— Скажи господину, купец из Аххиявы прибыл, — терпеливо ответил Кулли. — Я хотел бы припасть к его стопам и преподнести дары.

— Жди! — бросил слуга и хлопнул дверью так, что с нее чуть было не отлетели бронзовые накладки. Впрочем, его впустили тут же. Видимо, заветное слово «дары» сработали как нужно. Оно всегда срабатывало, сработает и сейчас.

Дом был богат. Первый этаж сложен из камня, он снаружи украшен каменными плитами с высеченными на