Омега. Ты родишь мне сына - Алисия Небесная

Он ложится первым, вытянув лапы, тяжело выдыхает. Следую за ним, укладываюсь рядом, подстраиваясь под изгиб его тела. Моя спина прижимается к его боку. Он — больше, сильнее. И весь мой.

Тихо урчу. Не специально — само вырывается. Как будто внутри кто-то наконец успокоился

Его хвост обвивает мои задние лапы. Он касается носом моей морды, дышит в ухо.

Подминаю под себя лапы, плотнее прижимаюсь, почти прячусь в его шкуре.

Двигаюсь, перекатываюсь, чтобы коснуться каждого участка его тела.

Не наигранно — по-настоящему. Как будто не видела его вечность.

Он не шевелится. Просто дышит вместе со мной.

Кладу морду ему на лапу. Закрываю глаза. Он аккуратно облизывает мне висок.

Долго. И в этом нет ни охоты, ни притязания. Только своя . Моя .

Глава 27

В лесу мы провели ночь. Грел свою волчицу, прижимал к себе плотнее, вдыхал её запах — родной, тёплый, живой. Волчица спала спокойно. А я не сомкнул глаз. Не хотел. Не мог. Нужно было просто держать, чувствовать, быть рядом.

К утру поднялся ветер. Мы вернулись домой, когда солнце только показалось из-за горизонта. Юля ушла в душ, а я понял: пора заняться тем, что давно откладывал.

Оксана.

Не хочу ждать, пока ситуация опять выйдет из-под контроля. Я обещал Юле безопасность — и сдержу это. Она не должна жить под одной крышей с той, кто вечно смотрит ей в спину.

Захожу в кабинет, опускаясь в кресло. На столе папки, сообщения, какие-то неотложные вопросы от стаи, но всё это может подождать. Сейчас — приоритет.

Открываю контакты. Нахожу номер. Альфа соседней стаи — Вадим. Старый знакомый. Деловой, прямой, умеет слушать, когда нужно, и не задаёт лишних вопросов.

Набираю. Долгое гудение. Потом ответ.

— Артём, — голос ровный, с хрипотцой. — Давно не слышал. Что-то срочное?

— Привет, Вадим. Да, есть дело. Нужен хороший, свободный бета. С характером, но не слишком амбициозный. Желательно одиночка.

Он хмыкает, я почти вижу, как он щурится в трубку.

— Для пары?

— Да. Хочу передать волчицу. Не конфликтная, но характер — с острым углом. Ей нужно внимание. Контроль. И кто-то, кто сможет держать её в балансе.

— Оксана? — сразу уточняет. Значит, слухи дошли.

— Она.

Пауза. Секунда, две.

— У меня есть один, — говорит Вадим. — Раньше был в боевой группе, потом ушёл в логистику. Не особо разговорчивый, но надёжный. Если сработаются — будет толк. Если нет — попробуем кого-то ещё.

— Подойдёт, — киваю, хоть он не видит. — Завтра отправлю. Передай ему, чтобы был готов.

— Передам. Ты как?

— Держусь.

— Поздравляю, кстати. Говорят, твоя волчица ждёт щенка.

— Она не “моя волчица”. Она — моя пара, — коротко. — И да. Ждём.

Он не спорит. И правильно делает.

Разговор заканчивается, я откладываю телефон. Выхожу из кабинета — на секунду замираю у двери. Слышу, как Юля что-то напевает на кухне. Лёгко. Спокойно.

Иду на кухню. Подкрадываюсь сзади, обнимаю за талию, прижимаю к себе.

Медленно касаюсь губами её плеча.

— Чем ты собираешься меня кормить, красавица? — шепчу в кожу, чуть улыбаясь.

Она не оборачивается, но я чувствую, как её тело расслабляется в моих руках.

— Панкейки… и, может быть, омлет, — говорит тихо, задумчиво.

— Я не против, — отвечаю, открывая шкаф. Достаю тарелки, аккуратно ставлю их на стол.

А она тем временем крутится на кухне. В моей рубашке, с распущенными волосами, босиком.

Своя. Настоящая. Пахнет тестом, мёдом и ею. Я просто стою рядом и дышу — глубоко, спокойно.

Моя волчица готовит завтрак. А я — никуда не тороплюсь.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю, наблюдая, как она иногда замирает между движениями.

Как будто прислушивается к себе. Или к тому, что внутри.

— Хорошо, — отвечает она, не глядя, — просто как-то быстро начала уставать. Непривычно.

Она аккуратно поддевает панкейк лопаткой и перекладывает на тарелку. Движения уверенные, но чуть медленнее обычного.

— Если будет хоть что-то не так — скажи. Съездим в больницу, — говорю серьёзно, без нажима, но с тем тоном, после которого не спорят.

— Я не сахарная, не переживай, — улыбается, ставя на стол большую тарелку с тостами и ещё одну с омлетом.

Я молча наливаю сок. Один стакан ей, один себе. Она садится напротив. Мы не говорим лишнего.

Завтрак проходит в той самой тишине, в которой нам обоим удобно.Тепло. Просто. По-настоящему вместе. Юля уходит в библиотеку читать книги, я же иду решать вопрос с Оксаной.

Оксана ждала в моём кабинете.

Сидела в кресле, как в последний раз. И, возможно, понимала это.

Я вошёл спокойно. Без спешки. Закрыл дверь. Встал напротив.

— Ты хотела поговорить? — спросил просто.

— Хотела. Но, видимо, поздно, — она пожала плечами. — Я слышала, ты уже всё решил.

— Я сделал то, что нужно, — ответил. — Тебе будет лучше в другой стае.

Там ты начнёшь с нуля. Там ты сможешь быть женщиной, не тенью чужой семьи.

— Или просто стану ненужной куклой, которую передали из рук в руки?

— Тебя никто не ломал, Оксана, — устало сказал. — Но ты нарушила правила. И ты знала, что делаешь.

— Я не тронула её! Ни словом, ни прикосновением! — Оксана вскидывает голову, голос срывается.

— Но ты пришла, — говорю ровно. - Ты вышла на порог, как соперница. Осознанно. Это уже нарушение.

— Из-за одного появления?! — в голосе — обида, горечь, бессилие. — Ты готов от меня избавиться вот так?! После всего?!

— Не из-за одного, — смотрю прямо. — А из-за того, что ты не остановилась.Ты знала границы. И переступила их.

— Ненавижу тебя, Артём, — рычит она, шагнув ближе. — Я была готова на всё. Но ты выбрал её. Из-за щенка, которого даже ещё нет!

Я не двигаюсь. Просто смотрю. И отпускаю силу. Не всю — только столько, чтобы напомнить.

Оксана замирает. Тело дрожит. Скулит. Инстинктивно делает полшага назад. Волчица чувствует, кто перед ней. И кто она — в этой системе координат.

— Ты забылась, Оксана, — произношу медленно, низко. — С кем разговариваешь. Этот «щенок» — будущий альфа. Моя кровь. Мой выбор. Моя стая.

Она опускает глаза, но слишком поздно. Сказано уже больше, чем можно было