Омега. Ты родишь мне сына - Алисия Небесная

Пока не открылся капот встречной машины — та, что перегородила выезд.

Роман Астахов.

Медленно выходит, будто это прогулка, а не чертова засада. Ворот куртки распахнут, в глазах — хищное спокойствие.

— Чернов. Живуч, — ухмыляется. — Всё мешаешь судьбе. Считаешь, удержишь её?

Я заслоняю Юлю собой. Мой волк вздыблен, дрожит под кожей. Её запах — страх, боль, роды — всё переплелось в один зов. Он держит меня на грани.

— Исчезни, — рычу, не поднимая голоса. — Пока цел.

Он делает шаг вперёд, глаза сверкают.

— Она выбрала не того. Тогда. И сейчас

Юля за моей спиной всхлипывает, скручивается от боли — схватка сильнее, чем раньше. Я держу её за талию, растираю поясницу, но весь на взводе.

— Ты не рассказал ей? — продолжает Роман. — Как я отправил Олега в кювет. Как он умер сразу. Как я хотел забрать её — не тогда, так позже.

— Я бы щенка вырастил. Отдал бы в другую стаю. Мне была нужна она, не он, — роняет спокойно, будто речь идёт о вещах, а не жизнях.

В груди клокочет. Я чувствую, как Юля цепляется за мою руку, как сдерживает крик. Она поняла.

— Ты с ума сошёл, — шепчет она. — Ты убил его…

Роман переводит взгляд на неё. Смотрит, будто на трофей, который должен принадлежать ему.

— Я исправляю ошибки. Сейчас. Здесь.

Я рву дистанцию. Один шаг. Второй.

— Ещё слово — и я прикопаю тебя здесь. Без камня. Без имени.

Он усмехается.

— Ты думаешь, она останется с тобой, когда узнает, каким ты был палачом.

— Я спас её, — отвечаю. — А ты разрушил всё.

Машина скорой врывается во двор, мигалки режут сумерки. Становится светлее, но внутри — темнее.

Роман отступает. На лице — злоба, но и понимание: не сейчас. Не сегодня.

— Это ещё не конец, — бросает и исчезает между домами, как тень.

— Артём… — Юля почти теряет сознание от боли.

Я ловлю её, прижимаю к груди.

— Держись, малышка.

Юлю укладывают на заднее сиденье скорой. Места немного, но сейчас важна каждая секунда. Свет яркий, режет глаза. Климов в маске, в перчатках, уже осматривает её.

— Полное раскрытие, — говорит быстро. — Головка идёт. Рожаем здесь, времени нет.

Я рядом. Сижу сбоку, держу её за руку. Она мокрая от пота. Ладони скользкие. Юля вся напряжена — дышит часто, поверхностно. Губы дрожат.

— Вдох… и потуга, — спокойно говорит Климов. — Юля, ты справишься. Всё идёт как надо.

— Я… не могу, — шепчет она. Голос срывается, глаза полные страха.

— Можешь. Я рядом, слышишь? Я с тобой, — говорю тихо, наклоняюсь ближе, кладу ладонь на её живот, чтобы она чувствовала меня.

— Дыши, как мы учили, — подключается Климов. — Глубоко. И вниз. Работай животом.

Юля сжимает мою руку до боли. Тело выгибается, и она кричит. Но это — не истерика. Даёт выход ребёнку.

— Ещё немного, — говорю. — Ты почти у цели. Ты уже всё сделала, осталось чуть-чуть.

— Артем, я больши никогда на это не решусь, - хрипит она.

Климов работает чётко. Контролирует процесс, говорит, когда тужиться, когда отдышаться.

— Потуга! Ещё одна! Тужься! — звучит команда. — Отлично, голова появилась. Всё хорошо.

Я смотрю на Юлю. Лицо в поту, щеки пылают, губы прикушены. Но она держится. До последнего. Ради него. Ради нас.

— Юля, ещё чуть-чуть. Он почти здесь, слышишь? — не отпускаю её ладонь, глажу по волосам. — Ты моя героиня.

— Плечики… — говорит Климов. — Последний толчок. Всё.

Юля тужится. Напрягается вся. И вдруг — раздаётся крик. Громкий. Сильный. Пронзительный.

Он родился. Наш сын.

Климов ловко перехватывает ребёнка, обрезает пуповину, заворачивает его в одеяло и кладёт Юле на грудь.

Она ничего не говорит. Только плачет. Тихо. Улыбаясь сквозь слёзы. Гладит его ладонью по спинке.

Я прикасаюсь к её щеке, прижимаюсь лбом к её виску. Обнимаю за плечи.

— Ты справилась, Юль. Всё позади. Он с нами.

Сейчас весь мир — это только мы трое. Держу его на руках — тёплого, крохотного, такого живого.

Он шевелится, расправляет кулачки, а потом вдруг приоткрывает глаза.

Смотрит на меня. Глубоко. Прямо. Волк замирает. Принюхивается. Наш. Никаких сомнений.

Кровь. Связь. Волчонок. Мой.

Я почти не дышу, просто впитываю этот момент. Он родился. Он здесь. Я стал отцом.

— Привет, малыш, — шепчу, едва касаясь губами его лба. Он издаёт тонкий звук, будто узнал меня.

Сердце сжимается, а потом я осторожно, бережно передаю его Юле.

Она улыбается сквозь слёзы, прижимает его к груди.

— Ты справилась, — говорю тихо, гладя её по щеке. — Ты молодец.

Она кивает. Сил почти нет, но в её глазах — свет. Наш. Теперь у нас всё есть.

— Отдыхай.

— Отдайте. Я скоро приду, — шепчу врачу и выпрямляюсь.

Пора закончить то, что должен. Пока волчонок дышит у её груди — я приведу в порядок весь остальной мир.

Теперь — моя очередь.

Во дворе уже стояли мои. Бесшумные. Готовые. Один взгляд — и они понимали всё.

Стая ждала команды. Но не как люди. Как звери.

— Найти Астахова. Зажать. Дальше — я, — говорю глухо, без лишнего.

Никаких “если”. Никаких компромиссов. Он нарушил законы. Пришёл на мою территорию.

Он пытался снова забрать у неё всё. И чуть не сломал то, что я собирал по кускам. Вой прокатился по территории. Пронзительный. Боевой. Не жалость. Не эмоция. Инстинкт.

Астахов не убежит. Стая идёт по его следу. И я — во главе.

Глава 31

Охота закончилась там, где и должна была начаться — в сыром приграничном лесу, на границе двух территорий.

Я знал, что Роман придёт именно сюда. Возвращаться домой он не мог. На моей земле ему грозила смерть. А здесь — нейтрал, пустота. Временная. Он ещё надеялся выскользнуть.

Но я пришёл сам.

Он стоял, опершись о дерево. Пальто порвано, рука и лицо в крови. И даже сейчас — тот же взгляд: уверенность, помноженная на ярость. В ней было слишком много злобы, чтобы называться честью.

— Чернов, — произнёс он, не пытаясь шептать. — Не думал, что приедешь лично. Думал, вышлешь своих.

Я остановился в трёх метрах. Ветер в