Железный лев. Том 4. Путь силы - Михаил Алексеевич Ланцов

Жахнул первый пристрелочный выстрел с береговой батареи.

Недолёт.

Чуть погодя он повторился.

И только после пятого удалось нащупать дистанцию, и ударила уже вся батарея, давая накрытие по головному. Без попаданий, впрочем.

Медленно текло время.

Вязко.

Также неспешно ползли вперёд русские корабли.

Огонь же турок усиливался. Но лишь номинально. За десять минут ни одного попадания. Хотя на психику это давило серьёзно, заставляло нервничать. Особенно рядовых бойцов, которые впервые оказались под обстрелом.

Наконец, пошли попадания.

Слабые и редкие.

На такой дистанции ядра отскакивали от прочных деревянных корпусов, практически не причиняя им никакого вреда. Только краску сдирая да вмятины небольшие оставляя. Иногда срывая скобу или ещё что-то. Но это всё ни на что не влияло.

Русский флот надвигался.

— Открыть огонь. — наконец, скомандовал Лазарев, идущий на флагмане головным мателотом.

Секунд через пятнадцать по правому борту линейного корабля «Париж» началась пальба. Пристрелка.

Первый.

Второй.

Третий.

И беглый залп всем залпом по уточнённым данным. По батарее. Так как других целей в секторе прострела бортовых орудий не наблюдалось…

В оригинальной истории на русских линейных кораблях стояли бомбовые пушки. Но отнюдь не всё, а лишь частью. Так например, на «Двенадцать апостолов» из 124 орудий только 28 являлись 68-фунтовыми бомбовыми. Остальные — либо простые, либо вообще коротыши карронады. И это первый ранг. На втором же их стояло и того меньше — штук по восемь.

Мало.

Очень мало.

Сейчас же ситуация сложилась несколько иначе…

Лев Николаевич, конечно, готовил перевооружение для русских кораблей. Но не был уверен, что справится. Поэтому предложил Лазареву подстраховаться и испытать 16-сантиметровые французские бомбовые пушки.

Лёгкие.

Их в 1827 году приняли в дополнение к 22-сантиметровым. В качестве замены карронад для увеличения огневой мощи корабля. Толстой же предложил же ход конём: поставить и себе такие, только не чуть-чуть, а сколько влезет вместо обычных пушек.

Ну а что?

По весу они были сопоставимы с пушками, которые обычно ставили на второй батарейной палубе. Отдачу имели меньшую из-за меньшего импульса. Стреляли-то они не ядрами, а куда более лёгкими бомбами.

Лазарев пороть горячку не стал и решил проверить идею.

Заказал копии французских 6-дюймовок. Поставил их на полигоне под Санкт-Петербургом и немало удивился. Они действительно убирали всякий смысл в обычных орудиях.

Главное — массовость.

Одну такое поставь — особого смысла нет.

Пять — заметишь разницу.

Десяток же уже на полигоне сумел за несколько залпов ТАК изуродовать и растерзать цель, что не пересказать. Вот Лазарев и решил ставить эти 30-фунтовки[4] в довесок к тяжёлым 68-фунтовкам вместо всяких прочих орудий.

Ну как решил?

Пользуясь новыми финансовыми возможностями казны, Лазарев разместил заказы на эти 30-фунтовки и в Швеции, и на собственных предприятиях. Через что уже в ноябре 1851 года их стали ставить на корабли черноморского флота.

Тайно.

По всем официальным документам их заказывали для экстренного укрепления Кавказской и Азиатской линий. Особенно последней. Закупая для крепостей по армейской линии. А потом их свозили в Севастополь, стараясь максимально не привлекать внимание. Проводя по бумагам, как 36-фунтовые крепостные.

Клоунада?

Жонглирование?

Может быть. Однако это дало свой эффект. Судя по данным разведки, перевооружение осталось незамеченным будущими противниками.

Ну и практический результат. Бортовой залп у «Парижа» получился — моё почтение. Раз жахнул. А там, на батарее, приземлилось свыше полусотни бомб в калибре 68 и 30-фунтов. Зарывшись несколько в грунт. А потом взорвались, разворачивая мощные и вязкие земляные редуты. Со стороны это выглядело жутковато — сплошной областью разрывов.

Минуту спустя новый залп флагмана.

И снова батарею накрыла волна разрывов, которая не только грунт месила, но и людей осколками посекло изрядно…

— Батарея подавлена, — доложился командир корабля.

— Вижу. Изрядно. — кивнул Лазарев. — Сходитесь ближе с фрегатами. Чтобы 30-фунтовки им борт ломали.

— Слушаюсь, — козырнул капитан первого ранга…

Флот продвигался.

С кораблями, конечно, так славно, как с батареями не получалось. Все недолёты уходили под воду и не взрывались. Всё ж обычный чёрный порох под водой не горит. Мокро. Перелёты тоже в дело не шли. Да и попавшие бомбы не все срабатывали. Часть давала осечки, часть отскакивало от бортов.

Так что медленно идущие корабли флота «долбили» из всех орудий, однако, противник жил. Плохо. Мало. Но жил.

Флагманский «Париж» сумел самолично поджечь только один фрегат неприятеля. Но это не спасало ни от чего. Ибо идущие следом буквально засыпали 68 и 30-фунтовые бомбами турецкие корабли. Волна за волной.

Те огрызались.

Как могли.

И местами результативно.

Так, например, они сумели сбить на «Париже» грот-мачту. На «Двенадцати апостолах», мателоте, идущем в его кильватере, выбили фок-мачту и разворотило кормовую надстройку с кают-компанией. «Три святителя», идущий третьим, мачты сохранил, но у него порубило реи, изрядно ободрав паруса.

Глянешь — боль.

Калеки ковыляли, а не могучие корабли шли.

Но они продолжали двигаться и «впитывали» урон от тяжёлых английских пушек, стоящих на турецких кораблях. В основном 24-фунтовых, но и потяжелее встречались. Но главное — стреляли им в ответ сами… стреляли… стреляли… стреляли…

Вот ядро ударило в кормовую надстройку «Парижу» и мостик осыпало крупной щепой. Опасной и острой.

Адмирал вскрикнул, хватаясь за руку.

Сразу несколько щепок зацепили его. Не сильно, но больно. Вон — торчали. Впрочем, он остался на боевом посту. Характер не позволял удалиться…

— Михаил Петрович, крови много потеряете.

— Я с мостика не уйдут! Убьют — унесёте мой труп.

— Перевязать бы. — уговаривал его прибежавший судовой медик.

— Перевязывайте. Но тут.

— Как же можно?

— А не можно, то и ступай прочь! Чай у тебя там раненных и без меня довольно.

Не ушёл.

Не рискнул. С помощью офицеров срезал мундир с адмирала и начал проводить извлечение с перевязкой. Благо, что повезло. Неглубоко всё засело и выходило легко, чисто…

А бой меж тем продолжался.

Три тяжеловеса первого ранга почти совсем потеряли ход. Так что «Чесма», идущая младшим флагманом, лидируя группу линейных кораблей второго ранга, начала их опережать.

Османские фрегаты, стоящие у дальнего края рейда, осознав, чем пахнет обстановка, попытались дать ход и уйти. Поэтому, увидев флажки от адмирала, Нахимов был вынужден подчиниться и постараться перехватить беглецов.

Ему в помощь по большой дуге заходила группа трёх пароходофрегатов, также перевооружённых 30-фунтовками. Эти пушки по случаю ставили всюду, где только можно, чтобы резко повысить огневую мощь флота…

Минул час.

Отдельные выстрелы и редкие залпы ещё раздавались. Но нечасто.

Турецкий флот горел.

Очень хотелось взять хоть что-то в качестве призов, однако, так уж