Янтарная гавань - Виолетта Орлова

– А по какой статье тебя вообще к нам запихнули?

Артур небрежно пожал плечами, а в голубых глазах его заиграли смешливые искорки.

– Да так, убийство.

– Ого! И кого же ты пришил?

– А как твое настоящее имя?

Жаба удивленно моргнул.

– Ну Уткен, а что?

– Вот за убийство Уткена меня и посадили, – отрезал Артур и отвернулся от глазевших на него во все глаза дотошных соседей. Ему необходимо было подумать. Какая-то едва уловимая деталь не давала ему покоя. Последний разговор с коронером вызвал в его сердце смутные подозрения, догадки, что-то явно не сходилось, какое-то противоречие…

Юноша с силой сжал руками виски, ибо голова его буквально раскалывалась на части. Рассуждения его были разрознены, спутаны и не останавливались на конкретной мысли. Казалось, только ему в голову начинало приходить какое-то здравое соображение, как оно тут же оттеснялось невыносимой пульсирующей болью в висках. Но если все-таки попытаться собраться, структурировать произошедшее… Что было не так с коронером? Во-первых, тот отчего-то забывает свою добродушную манеру обращения с ним, по-старому говоря исключительно на «вы»! А во-вторых (и это самое главное), господин Рем признается, что до суда все время был в отъезде!

С кем же тогда общался Артур? Кто конкретно предложил ему услуги «замечательного» адвоката, который оказался настолько некомпетентным, что отказался от защиты во время суда?! Что значит вся эта история? Тут возможно было несколько вариантов.

Первый и самый простой заключался в том, что коронер попросту оговорился. Второй вариант был посложнее: возможно, господин Рем преследует какаю-то свою цель, сообразно которой он и ведет себя с ним, прибегая к разным моделям поведения. Но какая цель? И, наконец, третий и совершенно нежелательный ход развития событий – неделю назад с ним говорил вовсе не коронер! А кто же тогда? Тень? Снова Тень? Юноша в отчаянии сжал кулаки. Неужели его вынужденная борьба никогда не прекратится? Неужели таинственный враг из Желтого моря будет вечно преследовать его в совершенно разных обличиях и мешать его планам? Но нет, нет, такого точно не могло быть, Артур не припоминал, чтобы у коронера были желтые глаза, а ведь именно эта особенность являлась отличительной характеристикой Теней.

Но если все-таки коронер встречался с ним до суда, зачем тогда сегодня было упоминать об обратном? Стоило ли вообще искать смысл в его репликах? Может, Артур просто слишком сильно устал и уже не отдавал себе отчета в том, что слышит?

Обрывочные мысли юноши прервались совершенно неожиданным образом – занавес вдруг стал подниматься, и свет со всех сторон безжалостно ударил по глазам. Послышался невообразимый шум, топот ног, возбужденный галдеж и по направлению к гигантской клетке хлынул поток людей, такой интенсивный и бурный, будто где-то неожиданно прорвалась плотина. Возбужденные до крайности мужчины и женщины устремились к запертым арестантам, наставляя на них монокли.

Артур в панике оглянулся на соседей, но те преспокойно сидели в центре своей незатейливой тюрьмы, Жаба даже позевывал, изящно прикрывая рот рукой.

– Я же говорил, – немного покровительственно заявил он. – После суда всегда начинаются смотрины. Не зря же люди билеты покупали. Теперь им хочется поглазеть на преступников. Мы вчера уже претерпели подобную процедуру, предупреждаю, она не всегда приятная.

Увы, слишком быстро Артур понял, о чем идет речь. Люди не только откровенно глазели на них, в голос обсуждая достоинства и недостатки каждого, а также беспардонно тянули свои руки, пытаясь потрогать, а иные брали из корзин, расставленных поблизости, сушеный горох и кидали в сторону заключенных. Впрочем, имелось кое-что менее приятное, чем безобидный горох. Вскоре в сторону бедняг полетела сырая картошка, еще грязная от бурой земли. Таким нехитрым образом граждане Беру подвергали малолетних преступников остракизму, напрямую выказывая свое пренебрежение. Разумеется, далеко не все участвовали в этом сомнительном развлечении. Некоторые, особо хрупкие и деликатные натуры, напротив, всячески жалели испорченных подростков и даже заступались за них.

В то время, покуда беруанцы выказывали свое презрение к заключенным, последние, в свою очередь, всячески унижали столичных франтов, выкрикивая в их сторону разные тюремные жаргонизмы. Иногда Жаба и Бабочник возвращали картошку обратно, довольно метко попадая по особо чувствительным местам богатеев. Короче говоря, началась совершенно безумная потасовка, в которой Артур меньше всего на свете хотел бы участвовать.

Сжавшись в комочек, он сидел в центре тюрьмы, закрыв голову руками и защищая ее таким образом от беспорядочно летевших со всех сторон снарядов. В какой-то момент среди бестолковой какофонии чужих голосов раздался один, который поистине прекрасной музыкой прозвучал для ушей измученного юноши:

– Артур!

Клипсянин вздрогнул, живо поднялся на ноги и огляделся. Вокруг клетки стояли враждебно настроенные люди: одни ехидно улыбались, другие пытались что-то объяснять нравоучительным тоном, третьи презрительно восклицали:

– Что, допрыгался, красавчик?

Или что-то вроде:

– Будешь знать, как ножом размахивать!

Но вот изо всех сил расталкивая этих агрессивно настроенных людей, к Артуру приближался человек, которого заключенный был невыразимо счастлив увидеть в эту печальную минуту.

– Дан, – с чувством проговорил он, наблюдая, как худощавый юноша ловко орудует локтями, расталкивая праздных беруанцев. Образ друга отчетливо проявлялся в этой кишащей, дерущейся и расплывавшейся массе; он поистине представлялся бедному юноше светом во тьме, ярким факелом, отгонявшим в разные стороны злобных шакалов. Артур подошел к Даниелу и встал напротив него так близко, что лоб его до болезненности уперся в жесткую решетку.

–Дан, как я рад тебя видеть! – прошептали его побледневшие губы.

Сын достопочтенных академиков, обычно вежливый и интеллигентный мальчик, сейчас не мог сдерживать своих эмоций – лицо его пылало, черные глаза метали молнии, тонкие губы были решительно сжаты.

– Не обращай внимания на этих… глупых ишаков! – возмущенно воскликнул Даниел, выбрав из всех ругательств, что ему были известны, наиболее, на его взгляд, оскорбительное. Артур не смог сдержать ласковой улыбки.

– Ах, Дан, не волнуйся, мне все равно.

В этот момент какой-то меткий стрелок отправил в сторону заключенного очередную порцию картошки, и один большущий корнеплод попал Артуру прямо в колено, заставив того мучительно вздрогнуть. Этой возмутительнейшей выходки Даниел не смог стерпеть: с диким утробным рычанием он начал выхватывать из корзины пресловутую картошку и кидать в толпу визжащих людей.

– Пошли! Пошли прочь! – орал он не своим голосом и, надо отдать ему должное, добился того, что люди отступили от клетки, намереваясь взять ее штурмом с другой стороны. Впрочем, там их внимание отвлекали Бабочник и Жаба, уже вступившие с любителями потехи в неравную битву.

– Послушай! – энергично воскликнул Даниел, сквозь решетку порывисто схватив обеими руками друга за плечи. – Мы